"Виктор Астафьев. Затеси" - читать интересную книгу автора

перекипел сердцем, но мрачнел, когда навстречу ему попадался верткий писака.
Чувствуя тяжелый, недружелюбный взгляд профессора, писатель быстренько,
кругляшком прокатывался мимо него, а потом и вовсе скуксился, заскучал и
уехал домой раньше срока, объявив, что нынче ему в Ялте, против обыкновения,
как-то плохо работается.

Бродили мы однажды с профессором вокруг Дома творчества, он стал
рассказывать мне о том, что среди татар была сильно развита вера в загробную
жизнь, и все они старались сделать побольше добрых дел на земле, чтобы
зачислились они им на небе.

-- Копили деньги, вносили их, по-русски выражаясь, на богадельни. У
кого денег не было, те занимались подручными делами: мостили дороги, садили
деревья, истребляли змей и вредных насекомых, лечили болезни. Знаете, какая
тьма была зубодеров?! Самый доступный вид благотворительности! За голенищем
сапога носили зубодерку. Гонялись за теми, у кого болели зубы. Не успеешь и
рта раскрыть, как тебе, во имя аллаха, зуб, а то и два выдерут...

Мамед Умарович остановился возле стены, выложенной булыжником. В стену
вмурована плита с краником, и на ней проступала уже полустертая временем
вязь древнего письма. И краник, и плита эта находятся рядом с Домом
творчества, вернее, у боковой его стены.

-- Да вот! -- указал Мамед Умарович на давно уже сухой краник. -- Это
тоже работа здешнего филантропа. Хотите, переведу?

Профессор долго разбирал надпись на доске, шевеля губами, а я терпеливо
ждал, не веря, впрочем, что из закорючек, линеек и полудужек могут
получиться какие-нибудь слова.

Но они получились.

"Долгое время источника не было. Народ изнывал без воды. Пришел
благородный Исмаил. Провел источник будто из рая. Полилась вода целебная,
дающая прохладу и радость. Утоли, путник, жажду свою и скажи: "Мир праху
его!" Достигнуто желание по зову сердца. Да зачтется это в дни
светопреставления! Пусть в рай попадет также Ибрагим Халил. Да живет в веках
этот источник! Да будет в усладу сердца жаждущим!"

-- Надпись сочинял другой филантроп, должно быть, этот самый Ибрагим
Халил не забыл себя. Цветистые и пышные надписи в древности особенно
ценились. -- Профессор отдаленно, чуть заметно улыбнулся, качая седой
головой: -- На этот источник Исмаил, скорей всего ремесленник, всю жизнь
копил деньги...

И когда умолк старый профессор, мы еще стояли какое-то время не
двигаясь у затихшего источника. На душе было легко и грустно.

Так бывает всегда, когда встречаешься с добрым делом, от людей и к
людям идущим, пусть и из молчаливого, окаменелого далека.