"Виктор Астафьев. Затеси" - читать интересную книгу автора

Когда парню высыпали в пригоршни монеты, он, мягчая настроением,
тряхнул грязной гривой: "Ну, вы даетеВо сколько надо-то? -- И, узнав во
сколько, оживился: -- Я еще и опохмелиться успею!"

Он сдержал слово, под мышкой принес ящик для музыки, оторвал ломиком
дверь в будке, подсоединил провода к динамику -- и за пустырем так славно,
так трогательно зазвучало:

Вальс над землей плывет,
Добрый, как друг, и белый, как снег.
Может быть, этот вальс
Нам предстоит запомнить навек...

Музыку трепало ветром, трепало и бахрому на гробе, сгармошенную из
столовых синеньких бумажных салфеток, ворошило на голове покойного
слабенькие, как бы в детском возрасте остановившиеся волосы. Раз-другой во
дворе дома инвалидов крутануло снежный вихрь, а на танцплощадке как возник
беленький, на одну тонкую ножку насаженный султанчик снега, так все не
опадал, все кружился, кружился, и за тополями, звенящими под ветром редкими
мерзлыми листьями, опохмелившийся районный маэстро все гонял и гонял
заказанный вальс. Провожавшие покойного подняли гроб, понесли к машине.

Музыка вновь слышна,
И на глазах у всех
К вам я сейчас иду...

Сунули гроб в машину, закрыли задний борт кузова. Но еще до того, как
нажать шоферу на стартер и перечеркнуть визгливым моторным звуком вальс,
певица успела молвить вослед навеки уходящему воину:

Я пригласить хочу на танец вас и только вас!

И когда ушла машина и совсем просторно стало на пустынном инвалидном
дворе и все провожающие укрылись под крышей дома, долго еще над пустырем
носило ветром музыку, а на танцплощадке все круче, все тоньше завивало
снежный вихорек, и глядевшим сквозь мутные стекла инвалидам казалось, что
там, на плахах, занесенных первой порошей, кружится девушка в белом, так и
не дождавшаяся своего партнера на танцах, и кружится быстрее, быстрее, чтоб
не было видно залитого слезами ее все еще юного лица.

Песнопевица
Сестре Галине

В ту пору бакены еще были деревянные и держались они на деревянном
угольнике. Вершины пирамидок белыми и красными маковками фонарей светились,
в фонари эти вставлялись керосиновые лампы. Днем отец наливал в лампы
керосин из большого ржавого бидона, Галка держала воронку и вкручивала
горелки с фитилем в горла ламп. Потом она спускалась на берег, вместе с
отцом мыла руки, шоркая их песком, смешанным с галечником, и в маленьких