"Виктор Астафьев. Затеси" - читать интересную книгу автора

города, начальство со всех концов Европы стояло под солнцем вокруг трона,
сооруженного посреди пирса.

Корабль в сопровождении двух эсминцев царственно вплывал в бухту. Он
назывался "Эллада", был весь в праздничных гирляндах, украшен разноцветными
флагами многих государств, сверкал золотом и ослепительной белизной. Дух
захватывало при виде этого шествия с моря, думалось о Древней Греции, о ее
сказочных царях, правителях, воинах, дворцах...

А на пирсе снова началось брожение, уже смахивающее на панику -- это
неугомонный пассажирский паром подбортнулся к пирсу и вступил в диалог с
руководством Патмосского порта, разряженным во все белое, серебряное,
золотое. Мы, жители маленького прибрежного отеля, с крыши его следили за
действом. Ученый-биолог из Англии, тоже под дежурным именем Питер,
долговязый и ехидный, как и полагается британцам, комментировал происходящее
на пирсе и, хотя слышать отсюда ничего не мог, переводил точно: "У тебя --
патриарх! У меня -- пассажиры! Знать ничего но хочу!..", "Ты будешь Богом
проклят и наказан", "Для меня -- Бог -- компания, я не хочу терять хорошую
работу..."

Ну, что бы у нас в России сделали с таким строптивым моряком и с его
водяной калошей? Да торпедировали бы, и все дела! И военные моряки за
бдительность и меткость еще и благодарность получили бы, может, и ордена.

Кончилось это дело тем, что начальник порта плюнул, замахал руками к
себе, подманил к уголочку пирса паром, заторопил пассажиров, машины, те
бегом выбрались на берег и растворились в праздничных толпах. Паром с
облегчением шмыгнул от пирса и скоро бросил якорь у противоположного берега
бухты, откуда уже неслись разноцветные лодки, каждая с ярким флагом, из
глубины бухты тоже, веером рассыпаясь, мчались лодки, народ заволновался,
качнулся, сдержанно загалдел.

"Эллада" бережно прислонилась к пирсу. Во все время приближения корабля
к Патмосу на капитанском мостике стоял величественный патриарх, благословляя
земли, воды, остров, монастырь на его вершине, народ, детой, скотов.

Играл оркестр. Махал руками, платками и флажками народ. Плакали пожилые
люди на берегу.

Началось сошествие гостей с "Эллады". Самым нарядным оказался почему-то
румынский патриарх. Был он во всем белом, шелковом или атласном, серебром
расшитом, золотом освещенный. Все остальные святые отцы сплошь были в
черном, строгом одеянии.

Патриарх сошел с корабля последним, произнес короткую речь с трона, и
на этом торжественная встреча закончилась. Во мне даже разочарование
угнездилось: где привычный мне шум, гам, визгливая истерика, помпезность,
отеческие приветствия вождей, крупные восторженные слезы и патриотические
возгласы трудящихся. По привычке, не иначе, скорее от врожденного умиления,
и на острове Патмос при виде ликующей толпы и Божьего человека стиснуло мое