"Виктор Астафьев. Затеси" - читать интересную книгу автора

С отцом Иринеем много мы ходили по монастырю, смотрели
достопримечательности его. Реликвий, богатств, ценностей в монастыре много,
и все это хорошо доглядывается. Иконы, фрески, росписи под сводами и в залах
здесь почти не реставрируются, они сохраняются в том виде, в каком пришли к
людям из древности, после осад, пожаров, землетрясений. Кое-где видна лишь
половина росписи, иногда лишь часть ее, но они, эти изображения, отмеченные
временами, пропустившие через себя жуткую историю человечества, впечатляют
куда больше, чем сияющие слюнявой позолотой, яркими красками, аляповатыми
подмазками, неким панибратством, где и фиглярством наших реставраторов,
подновленные иконы и росписи -- кто здесь больше ощущается: древний
иконописец или его залатавший, себя и свои скудные способности выразивший
мазила?

Это, разумеется, не имеет отношения к тем истинным работягам, что
спасали от оголтелых атеистов и начальствую- щих бандитов святые реликвии,
слепуя в подвалах, восстанавливали и восстанавливают выброшенные на свалку
творения великих художников человечества, растерзанные иконы, спаленные
фрески в храмах, где устраивались склады, нужники и конюшни, называемые
клубами. Современные варвары, глумясь над святынями нашими, превзошли в
преступлениях всех завоевателей и чужеземцев, даже монголов. В тюрьмы, на
лесоповал, в рудники, на дыбу, на огонь шли воистину святые и
самоотверженные люди, истинные мастера, и поныне работающие на хлебе и воде,
как веки назад работал преподобный Иоанн Богослов.

С иконами у меня получился конфуз. Их на Патмосе много. Все иконы
древнейшие, и что-то меня в них не устраивало, было какое-то смущение
оттого, что на иконах чего-то не хватало. А отец Ириней посмеивался и не
подсказывал мне, в чем заковыка? Хожу, глазею и досадую: ну что-то неладно
на иконах? И где-то уж на третий день ахнул: "Дырки! На иконах нет дырок!"

Дитя, рожденное в отечестве, где кто за гриву, кто за хвост растащили
весь колхоз! И оставили нам сплошные дыры, прорехи и дырки -- я ж не видел
икон необобранныx, неизмордованных и, как современные дети не видят чистого
неба и думают, что оно вечно было в дымах, в копоти, так и я -- привык
видеть иконы в дырках, будто испрострелянные картечью и шрапнелью.

В иконописи все целесообразно: и оклады, и венцы, и украшения, даже
материал, на котором они писаны, -- все-все дополняет лик иконный, сияние
над ним солнечное, свет звезд небесных, с неба же посланный -- идеал красоты
и смиренности. К ним кличет чад своих Бог тысячи лет и никак не может
докликаться, никак не может погасить в них первобытной дикости, звериной
злобы.

Ходили по каменьям, все в гору, все по лестницам и булыжью, ноги
болели, и я на каждом переходе присаживался на скамью, глядел и не уставал
глядеть на прекрасное, светло-синее море. Оно навевало покой, думы о
вечности, в которую у себя, в России, давно мы потеряли веру.

-- Скажите, отец Ириней, -- обратился я к моему постоянному спутнику,
-- вот это дивное море, монастырь этот, празднование нешумное и великое, мое