"Виктор Астафьев. Паруня" - читать интересную книгу автора

Перевожу ее в сучкорубы. Огромным острущим топором орудует Паруня, опасаюсь,
кабы сослепу по ноге не тюкнула. В очередной перекур отчего-то начинает она
вспоминать, кто жил в нашей избушке прежде, и память ее выхватывает
неожиданное; какой-то Колька из нашей избы прятался в лесу, землянка у него
там была, ночами он тащил со дворов съестное. Однажды застукали его в
белкановской бане, отстреливаться взялся, его ранили в голову. По Быковке
вели кровищей залитого. Все люди, от мала до велика, на улицы высыпали.
Стрелки, уводившие дезертира, сказали Паруне: "Не смотри, деушка!"
Рассказала и рассказала случай из жизни, сама-то она никогда и ничего
не скрывала от людей - ни крошки хлеба, ни мысли дурной ли, хорошей ли -
все, что знала, делала, - ведали люди, и до сих пор не может она понять,
почему прятался от людей этот Колька, почему утерял сам себя и жизнь свою?
Доцветает черемуха по Быковке; купава на солнцепеках и широких полянах
желтыми лепестками плачет; первоцвет сорит семенем на траву; давно облетела
и незаметной сделалась синяя медуница; запекся алый цвет дикого горошка;
саранки высунулись из кустов утиными клювами, готовыми вот-вот ярко
открыться; по склонам марьины коренья вспыхнули; земляника бородавкой ягодки
из сухого цветка глядится; шиповник розово набух; папоротники в лесах пышно
распрямляются; заливные луга сплошь высохли, густотравьем покрылись; в
шишечках трав раньше всего у ромашек, змеевика и гвоздики накипал летний
неторопливый цвет.
Узенькое зеленое разложье разделило весну с летом.
В Быковке притихло. Управились жители с огородами. Только долго и тихо
светится окошко в халупке бабушки Даши - глянешь на него, и сердце
сдвинется на теплое место. Бабушка Даша - здешний лекарь, прокурор,
просветитель, наставник - словом, тот многоликий, многоглазый и многорукий
человек, без которого ни одно русское селение обойтись не может. С Паруней у
бабушки Даши давняя и неспокойная дружба: жить они одна без другой не могут,
но "всю дорогу" конфликтуют.
Гляжу я на заречный огонек, в котором две старые женщины неторопливо
сейчас попивают чаек и толкуют о своих невидных миру делах, и думаю о том,
что мы много рассуждаем о назначении человека, о полезности его в жизни и,
кажется, несколько усложнили и продолжаем усложнять простые, как хлеб и
земля, истины, скорее, даже не мы, а те, кто высокими рассуждениями как бы
выдает себе право на лень, безделье и пустопорожность, вот-де, если
потеряется космонавт в лесу, я, не щадя жизни, ринусь его искать; или
обгорит герой на пожаре - я хоть кожу, хоть кровь ему. А уж "если завтра
война"...
Космонавты теряются в лесу редко, герои обгорают тоже не каждый день, а
войны, даст Бог, не будет, и не надо ее. Для делания добра, для желания
помочь людям совсем не требуется таких потрясений, как война. Не лучше ли,
не проще ли все делать без лишних слов, без болтовни, приучаться с
малолетства самим и приучать к тому же своих детей всегда помогать ближнему
своему, на первый случай хотя бы соседу. Пусть площадкой для утверждения
человека, нравственной основой его жизни будет сама жизнь, но не убийство и
кровопролитие. Уж если явится необходимость, тогда другой разговор, а пока
такой необходимости нет, сама естественная жизнь дает постоянные возможности
творить добро, быть там, где ты сейчас необходим, и с теми, кому нужен. К
счастью для всех нас, добро пока еще не знает отдельных мест,
комфортабельных высот и сфер, оно всюду одной масти, вкуса и смысла - оно