"Виктор Астафьев. Прокляты и убиты (Книга вторая)(про войну)" - читать интересную книгу автора

Дивизия и девятая артбригада попали вместе на переформировку и с тех
пор, считай, не разлучались.
После двухмесячного блаженства в недалеком тылу боевые соединения
прибыли по назначению в передовые порядки, сосредоточиваясь для форсирования
Великой реки, влились в стрелковый корпус генерал-лейтенанта Лахонина.
Уцелив глазом дымок в полуопавшем дубовом лесу, сильно уже переделом,
сдобно желтеющем свежими пнями, Лешка вышел к кухне и увидел распоясанного
Колю Рындина, крушащего толстые чурки.
-- Здорово, вояка!
Коля не спеша обернулся, забряцав двумя медалями, смахнул с подола
гимнастерки опилки:
-- А-а, землячок! Жив, слава Господу, -- подавая руку, произнес он. --
А наши все тут, по лесу, и Алексей Донатович, и Яшкин, и Талгат. И знаш ишшо
кака радость-то -- Гриня Хохлак из госпиталя вернулся!
-- Да ну-у?
-- Тут, тут. Счас они все спят. Наутре притопали. Дак ты потом приходи
повидаться.
-- Обязательно. Ну, а ты, Коля, как?
-- Да вот, Божьими молитвами, жив, -- помолчал, поворочал в топке кухни
кочергой, подбросил дров в топку и присел на широкий пенек. -- Надо, чтоб
хлебово и чай сварились до подъема людей.
-- А повар-то че?
-- Повар спит и еле дышит, суп кипит, а он не слышит, -- улыбнулся Коля
Рындин.
-- Хорошо ему. Нашел батрака.
-- Да мне работа не в тягость. Не пил бы только.
-- А че, закладывает?
-- Кажин день, почитай. Вместе с нехристем-старшиной Бикбулатовым
нахлещутся, фулиганничают, за бабами гоняются...
-- Что, и бабы тут есть?
-- А где их, окаянных, нету? Попадаются. Товарищ старший лейтенант,
Алексей Донатович, бил уж в кровь и повара, и старшину. Он очень даже
нервенный стал, навроде ба пожилым мушшыной сразу сделался. Из вьюношей без
пересадки в мушшыны. Чижало ему с нашим братом. В Сибире было чижало, не
легче и на фронте. Да вон он, как всегда, ране всех подымается... Товарищ
капитан! Алексей Донатович! Ты как до ветру сходишь, суда заверни -- гость у
нас.
Вскоре из-за деревьев, в распоясанной гимнастерке, приглаживая волосы
ладонью, появился Щусь, издали приветливо заулыбался:
-- Здоров, Шестаков! Здорово, тезка! Рад тебя видеть живым. Как идут
дела?
-- Да ничего, нормально. Старшим телефонистом назначили вот, -- и
хмыкнул: -- Сержанта сулятся дать. Глядишь, я и вас обскакаю в званиях, в
генералы выйду...
-- А что? Тот не солдат... А ну-ка, полей-ка, Николай Евдокимович.
Щусь стянул с себя гимнастерку и рубаху, сердобольный Коля Рындин лил
ему на спину из котелка, стараясь не попадать струей в глубокий шрам, в
середке багровый, по краям синюшный, цветом и формой похожий на бутон
медуницы, ровно бы помеченный когтями дикого зверя -- следы от швов. На Дону
попало. Комиссован он был на три месяца. В Осипово съездил и сотворил