"Виктор Астафьев. Прокляты и убиты (Книга вторая)(про войну)" - читать интересную книгу автора

-- Х-хе! Мы приехали воевать или че?
-- Навоюетесь еще, навоюетесь, -- пообещал Лешка, а про себя добавил:
"Если успеете", -- и пошел с полными котелками к лесу, все оглядываясь на
реку, все шаря глазами по противоположному, деловито и спокойно
существующему берегу.
Над Иванами-славянами скопились чайки, кружились, пикировали, норовя
спереть мыло. "Ворошиловский стрелок", тщательно целясь, пулял в чаек
камнями, птицы, играя, взвизгивали, подпрыгивали, увертывались.
"Что с ними, с этими вояками, будет завтра или послезавтра?" --
вздохнул Лешка. По всему было видно, что дело с переправой не задержится:
новые части, свежие подразделения выносило и выносило к водной преграде,
густо прибивало к берегу Великой реки. Берег распирало силою.
А ребятишки... Что ж ребятишки?.. Смешно!
Лешка вспомнил, как под Харьковом, в каком-то лесу бежал по своей линии
связи и, соединив порыв, проверившись с промежуточной, неторопливо шагал
"домой". Видит: в соснячке два обезжиренных бойца в новых гимнастерках
обнялись и плачут.
-- Че вы?
-- Ой, пропали мы, насовсем пропали, дяденька!.. Оказалось, связисты
соседней части попали под обстрел, нитку порвало, и они никак не могут найти
второй конец провода. Командир же роты -- зверь. Чего доброго -- и
пристрелит. "Так вот сразу и пристрелит!" -- усмехнулся Лешка.
-- А че ему стоит?
-- Давайте искать конец вместе.
-- Давайте. Не уходите, дяденька, не уходите!
Разрывы от мин неглубоки. Прошлись вокруг одной, другой воронки -- нету
конца. Поднял Лешка голову -- а конец-то вот он! Над головой, на сосенке
висит -- забросило взрывом. Пуще прежнего заплакали парни-связисты:
-- Ой, спасибо, дяденька!
-- Да я ж ровесник вам!..
-- Нет, мы с двадцать пятого года!..
У войны свой счет делам, годам и дням.
Самое интересное, что и сам Лешка попривык к свежакам-воякам
относиться, как "дядька". На Брянском фронте, сказывал Финифатьев, прибыли
они на передовую, там, едва окопанный, полк стоит, растянувшись вдоль Оки на
восемь километров. Траншеи по колено, блиндажики и ячейки, отекшие от вешних
вод, с одним накатиком, но больше и вовсе без прикрытия, глина ногами
растоптана, брустверы травой заросли. В траншеях, запущенных, давно не
чищенных, -- подсохло, неровности, комки, ископыть от обуви. А пылищи! А
вонищи! Всю зиму после боев под Москвой, на берегу Оки просидел стрелковый
полк, недоукомплектованный после декабрьского наступления. Заспавшийся,
полуголодный полк никуда и ни в кого не стрелял, ни с кем не воевал. А немцы
с ним воевать не хотели. Они укреплялись, строили оборону аж в три линии.
Первая по берегу Оки с бетонированным покрытием на огневых точках, с бетоном
укрепленными стенами траншей, дотами со всем обеспечением, даже с
электричеством, дзотами, блиндажами, с отлаженной связью, системой
огнеметов, химической службой. Вторая и третья линии тоже укреплены и
оборудованы по всем правилам военной науки. Приедут наши проверяющие чины из
близкой столицы, поглядят в бинокли, в стереотрубы на вражеский берег,
сверят данные авиационной разведки по картам и еще какие-то сведения,