"Виктор Астафьев. Прокляты и убиты (Книга вторая)(про войну)" - читать интересную книгу авторавсем и всеми виноватые люди как-то вывертывались, терпели, случалось,
дерзили и бунтовали, пополняя переполненные тюрьмы и смертные сталинские концлагеря. Когда Мартемьяныч отбубнил свою речь и ответно, по поручению собрания, командир отделения разведки, старший сержант Мансуров и кто-то из новичков подтвердили: "Не посрамим!", "Чести не уроним!", "Доверие Родины оправдаем!" -- все, и замполит прежде всех, почувствовали облегчение. Тут же назначены были младшие политруки и агитаторы из тех, что поплывут за реку, кто проявлял активность на собрании. Финифатьев решил пока не говорить в роте о своем важном назначении -- начнет братва зубы скалить, наперед всех Олеха Булдаков. "Раз ты политрук, значит, самый есть сознательный, бери самую большую лопату и самый маленький котелок, в атаку тожа первай. Заражай нас примером! Указуй правильный путь!" Ох-хо-хо! И когда это я поживу, как человек, без оброти, на самого себя из-за шорохливости характера и долгого языка надетой. Радуясь тому, что сами никуда, ни в какие руководители не угодили, бойцы опрокинулись на брюхо, закурили, тогда как во время собрания чинно сидели кружком. Секретарь партсобрания передал протокол подполковнику. Мартемьянов его аккуратно свернул, засунул в кожаную сумку и тоже сел на услужливо сваленную на бок коробку крашеного улья -- пасеку вояки позорили, мед съели, вялые пчелы реденько кружились и жужжали в лесу, щупали своими хоботками листья, траву, солдатские пилотки. Один новоиспеченный партиец испугался пчелы, замахал руками и тут же получил укус в ухо. "На смерть человек собирается идти, а пчелы боится!" -- грустно усмехнулся подполковник Мартемьянов. Невоздержанный на язык, старый партиец Финифатьев нехорошо сострил: -- Машите, машите руками-то, так пчела всю нашу партию заест... головой; -- Посерьезней, товарищи, посерьезней. Такое дело предстоит... Хотел бы спросить про адреса. -- Лодка в порядке, -- сказал Лешка майору Зарубину. -- Остался пустяк -- переплыть реку. -- Место выбрал? Где будешь ждать? -- Да, выбрал. Но думаю, не мне, а вам меня придется ждать. -- Добро. Потом на карте покажешь, где. Майор ушел. Мартемьяныч, переждав деловой разговор, пригласил Шестакова. -- Садись или вались, как удобней... -- Лешка думал, выговор ему будет за неучастие в собрании, но Мартемьяныч говорил со всеми бойцами по делу, надо, мол, чего домой переслать или помощь какую похлопотать там? Сказывайте. -- И тише, как бы себе, молвил: -- Когда уж эта война и кончится?.. Ну, отдыхай, живой вернешься, успеешь вступить в наши ряды, -- сказал он связисту. -- Не буду надоедать больше, -- и ушел, обвиснув со спины. "Добрая ты мужицкая душа! -- Провожая его взглядом, кручинился Шестаков. -- Тысячи чинодралов остаются, ухом даже не ведут, а тебя совесть гложет". Господа офицеры гуляли. Веселился ротный Яшкин, Талгат, комбат Щусь и его замы -- Шапошников и Барышников, две фельдшерички, Неля и Фая, да еще радистки и одна визгливая хохотушка, прибившаяся к пехоте в лесу. |
|
|