"Виктор Астафьев. Прокляты и убиты (Книга вторая)(про войну)" - читать интересную книгу автора

"безопасного берега", ничего на свете не было и не будет никогда, он
улавливал жизнь, движение на реке, шевеление провода. "Господи!" --
оборвалось сердце в Семе аж до самого живота, когда катушка дернулась и
провод замер. Он представил, как неловко напарнику его выпутывать провода из
бухтины, краснеющей на дне лодки, и одновременно управляя неуклюжим этим
полузатопленным челном. Перебирал и перебирал ногами Сема Прахов, готовый
бежать, помочь напарнику. Да куда побежишь-то -- вода, темная река перед
ним, распоротая и подожженная из конца в конец. Сема аж взвизгнул, когда
жилка на его катушке дернулась и снова натянулась.
"Подсоединился! Подсоединился!"
По камешнику кровавой жилкой бился, шуршал галькой провод, вместивший в
себя все напряжение человеческое, будто напрямую к Семе был прикреплен конец
того провода. -- Гребе-от, миленький, гребе-о-от! Живо-оой! -- пуще прежнего
запел, зарыдал Сема Прахов. -- Живо-ой! Лешенька-а-а-а!
Выбившись из полосы могильного света, спрятавшись во тьму, Лешка
перестал осторожничать, сильными толчками гнал лодку к другому берегу.
Смоченные лопашни почти не скрипели, весла мягко падали в воду. Через колено
перекинутый провод послушно тащил грузила, и они, падая за борт, брызгались.
Слизывая с губ холодные брызги, Лешка задышливо ахал, выбрасывая из себя
горячий ноздух. Да если бы даже он кричал, а он кричал, завывал время от
времени, но не слышал себя, и если бы навесы стукались, как барабан на
молотилке в Осипово, -- никто бы ничего не слышал -- такой грохот и вой
носился над подою.
С вражеской стороны, с колоколенки деревенской церковки упали на воду
два синих прожекторных луча, запорошенных огненной пылью.
"Этого только не хватало!" -- ахнул Лешка. В свете их он заполошенно
заматерился, припадочно замахал веслами по воде.
На островке лучи скрестились, шарили по нему. В высвеченное место
ударили пулеметы, перенесли весь огонь туда пушки и минометы, грязь в
протоке, горелый пpax на острове подняло в воздух, но чужой берег уже не
дышал повальным огнем, не озарялся сплошной цепью пулеметов, которые сперва
казались огненным канатом, протянутым вдоль берега, не понять было: то огонь
непрерывный идет или уж сам берег в пулеметы превратился. За рамой, за
передовыми позициями немцев, будто с воза дрова, вываливали бомбы ночные
самолеты. На секунду сделалась видна сползающая набок головка церкви, оба
прожектора мгновенно потухли.
-- А-а-а-а-а! -- завыл, заликовал одинокий Лешкин голос на темной реке.
-- Не гля-а-анется-а! Не глянется, курва такая! А-а-а-а! -- орать-то он,
связист, орал, но и о работе не забывал.
Вырвал вместе с гвоздем груз, застревающий в гнилом шпангоуте, долетели
брызги, и снова не к месту мимолетом подумалось: "Будто перемет на Оби
выметываю"... -- и тут же уронил весло, потому что лодка начала крениться,
за бортом послышалось бульканье, хрипы. И хотя Лешка все время настороженно
ждал и боялся этого, в башке все равно все перевернулось: "Ну, пропал! Все
пропало..."
Не давая себе ни секунды на размышления, он выхватил из уключины весло
и вслепую, на хрип и бульканье ударил раз, другой -- содрогнулся, услышав
короткий вскрик, мягкое шевеление под лодкой, вяло стукнувшись о дно лодки,
какой-то горемыка навечно ушел вглубь.
"Наши это... Наших несет... Быстрей, быстрей!.." Он по шуму и ходу