"Виктор Астафьев. Прокляты и убиты (Книга вторая)(про войну)" - читать интересную книгу автора

взводе, перемахнул речку и упал за валуном или мысом, что блекло светился во
тьме.
-- Эй! -- позвал он.
-- Шестаков, ты?
-- Я! -- чуть не заблажил во все горло Лешка. Обалдевший от
одиночества, находившийся, как ему казалось, в самой гуще вражеского стана,
он даже задрожал, не от холода и голода, а от вдруг накатившего возбуждения.
-- Тихо! -- цыкнул на него из темноты майор Зарубин. -- Как связь?
-- Здесь, здесь. Она уже здесь, товарищ майор, здесь, миленькая,
недалеко!..
-- Мансуров, Малькушенко, прикрывайте нас. Шестаков, за мной.
Лешка схватил майора за руку и услышал пальцами разогретое дуло
пистолета. Майор тоже дрожал. Стараясь негромко топать, они устремились от
речки, под нанос яра, сыплющегося от сотрясения.
-- Будьте здесь, товарищ майор! Вот вам автомат. Связист бегом достиг
лодки, глуша ладонями звук и скрежет запасной катушки, воротился к майору,
бросил катушку под осыпь, опал на колени, собрался вонзить заземлитель в
податливую землю, но конец провода оказался незачищенным.
-- Ах, Сема, Сема!.. -- Лешка рванул зубами изоляцию с провода и
почувствовал, что рот наполняется соленой кровью -- жесток немецкий провод,
заключенный в твердую пластмассу, дерет русскую пасть, а наш провод зубами
зачищался без труда, но и работал так же квело.
-- Сколько вас осталось, товарищ майор? -- шепотом спросил Лешка,
зажимая провод в мокрых клеммах.
-- Трое. Кажется, трое, -- отозвался майор и поторопил: -- быстрее!
-- Готово! Готово, товарищ майор! Готово, голубчик! -- вдавливая
ладонью глубже заземлитель, почему-то причитал Лешка и, накрывшись сырой
шинелью, телогрейкой и мешком, повторил давнюю связистскую молитву: --
Пущай, чтоб батарейки в аппарате не намокли. Пущай, чтоб все было в порядке,
-- и, нажав клапан, неуверенно произнес:
-- Але!
-- Але, але! -- сразу отозвалось пространство, кромешная тьма
отозвалась знакомым, человеческим голосом, богоданный родной берег,
казавшийся совершенно уже другим светом, недостижимым, как мирозданье,
навечно отделившимся от этого грохочущего мира, говорил, голосом Семы
Прахова. В другое время голос его казался занудным, бесцветным, но вот
приспело, сделался бесконечно родным.
-- Але! Але! Але! -- заторопился Сема. -- Але! Москва! Ой, але, река!
Але, Леша! Але, Шестаков!.. Вы -- живые! Живые!
-- Начальника штаба! Немедленно! -- клацая зубами, подал голос майор
из-под шинели, торчащей шатром.
-- Третьего! Сема, третьего! -- уже входя в привычный, повелительный
тон штабного телефониста, потребовал Лешка, оборвавши разом сбивчивые
бестолковые эти Семины "але!"
-- Счас. Передаю трубку!..
-- Третий у телефона! -- чрезмерно звонким, как бы из оркестровой меди
отлитым, голосом откликнулся начальник штаба артполка капитан Понайотов.
Лешка нашарил в потемках майора, разогнул его холодно-каменные пальцы,
выпрастывая из них пистолет, вложил в руку телефонную трубку. Майор какое-то
время только дышал в трубку.