"Хьелль Аскильдсен. Мы не такие ("Все хорошо, пока хорошо" #13) " - читать интересную книгу автора

спину, но он, очевидно, услышал меня и остановился, давая мне пройти. Он
взялся обеими руками за перила и оглянулся на меня.
- А, это вы, - произнес он с облегчением.
- Вы меня узнали?
- Еще бы. Вы живете здесь?
Я встал тремя ступеньками ниже него и обрисовал ситуацию, он смотрел
на меня таким острым взглядом, что я уверился в своих подозрениях: точно,
маскируется.
Когда я закончил свое краткое изложение, он лаконично выразил
соболезнование, а потом сказал:
- Надо же, я не знал, что она умерла. Хотя был с ней знаком. Она была
удивительно добрая.
- Уж и удивительно! - ответил я.
- Нет, правда. Однажды она даже помогла мне дотащить до квартиры
тяжелую сумку.
- Она? - удивился я.
- Такое запоминается.
- Хоть, в сущности, это должно быть нормой.
- Когда это было! Теперь не те времена. Надо шагать в ногу со
временем. Тогда и разочарований будет меньше, я так считаю.
Он слегка улыбнулся мне и пошел по лестнице, я вышагивал за ним. Он
жил точно под сестрой, таблички с именем на его двери не было. Мы
попрощались, и, только когда я поднялся почти на этаж, за ним захлопнулась
дверь квартиры.
Через неделю я встретил его на улице: я возвращался домой от сестры. Я
увидел его издали, он шел навстречу, думая о своем, и заметил меня, только,
когда я заступил ему дорогу и поздоровался; он на секунду оторопел, будто
его накрыли с поличным, но лишь на секунду, потом улыбнулся. Мы обменялись
пустыми репликами, а затем я спросил, ибо мы стояли перед кондитерской, не
согласится ли он выпить со мной чашечку кофе. Он помялся, но согласился.
Это было большое, светлое помещение с круглыми, белыми столами. Он не снял
пальто, и я поэтому тоже не стал. Он сидел и медленно помешивал кофе
ложечкой, хотя не положил в чашку ни сахара, ни сливок. У меня было к нему
много вопросов, но я не знал, с чего начать. Тогда он сам спросил, от чего
умерла моя сестра; тема оказалась плодотворной, мы оба были прямо-таки
фанатичными приверженцами апоплексического удара - прекрасная смерть!
Единственное неудобство внезапной смерти, пошутил он, в том, что приходится
постоянно следить за тем, чтобы не держать в доме ничего сокровенного, чтоб
не оставить после себя никаких секретов. Я ответил, тоже шутливо, что такие
опасения - гордыня в чистом виде, а он посмотрел на меня с улыбкой, слегка,
пожалуй, ироничной и сказал:
- То есть вы не склонны предполагать во мне хоть малую толику гордыни?
- Нет, отчего же? - опешил я.
- То есть вы привечаете людей не по одежке? - спросил он с той же
полуулыбкой, которую я не знал, как толковать. Я заверил его, что внешность
обманчива, его во всяком случае. Он взглянул на меня вопросительно, и я
понял, что сказал слишком много - но явно недостаточно, и объяснил, что
нечто в его облике заставляет меня думать, что он, похоже, маскируется.
- Вы полагаете, - сказал он, - я не тот, за кого себя выдаю?
- Не совсем так, - ответил я, - на мой взгляд, вы выпали, что ли, из