"Хьелль Аскильдсен. Карл Ланге ("Все хорошо, пока хорошо" #11) " - читать интересную книгу автора

пасут меня на длинном поводке, хотят посмотреть, что я стану делать?
Карл Ланге мерил шагами не слишком большую комнату; он еще раз
вспомнил все, что сказал полицейский, он надеялся докопаться до скрытого
смысла. Но только убедился в очевидном: его обвиняют в изнасиловании
малолетней девочки.


* * *

Двумя часами позже Карл Ланге вышел из квартиры. В подъезде он никого
не встретил, а то бы их поразило, как изменился их сосед. Он не только
сбрил бороду, но и подстриг волосы; на голове у него была серая бейсболка,
которую он не носил уже несколько лет. Одет он был в темные брюки и
поношенную кожанку. Все знакомые без труда узнали бы его, но выглядел он
иначе. И под описание больше не подходил.
Он отправился на улицу по двум причинам. Во-первых, он хотел знать,
следят ли за ним. И в таком случае попробовать оторваться от хвоста. Это
была первая причина. Во-вторых, снедавшее его отчаяние гнало Карла Ланге
прочь из тесной квартирки. Его приняли за (в "Ирме"? кто?) сексуального
насильника, а два полицейских, поглядев на него и побеседовав с ним, ничуть
не сочли эти обвинения абсурдными. Они видели его, говорили с ним, и он не
сумел убедить их, что он не сексуальный маньяк!
С первым вопросом он разобрался быстро. Никто за ним не следил.
Окончательно убедившись в этом, он задним числом сообразил, что слежки и не
могло быть: даже полицейским не придет в голову предположить, что он выйдет
из дому и тут же снова кинется кого-нибудь насиловать.
Но отчаяние, выгнавшее его из дому, подхлестывало его вперед: улица за
улицей, а боль унижения не унималась. Была минута, ему даже захотелось
пойти в Полицейское управление к этому Осмундсену и объяснить ему, с кем он
имеет дело, но тут его как током ударило: а с кем он имеет дело? Кто я
такой?
К Роберту он не пошел, это было выше его сил, особенно ахи "как он
изменился". Он отключил телефон. Попытался поработать, но не смог. Его
мучило воспоминание, оно всплыло в мозгу, покуда он прочесывал улицы. Это
случилось давно, дети были еще крохотные. У них была подружка лет восьми,
она обожала возиться с ними. Как-то после обеда, когда он отдыхал в
спальне, укрывшись простыней, она зашла что-то спросить. Они заговорили, и
во время разговора она своими маленькими пальчиками стала теребить пуговицы
на его рубашке. Вдруг его проняло, у него встал. И ему захотелось, чтобы
она не уходила, чтобы она теребила не только рубашку, в это невозможно
поверить, но так было. И воспоминание об этом мучило его теперь.
Он выпил две таблетки снотворного и долго не мог заснуть.
Все следующее утро он не находил себе места и ждал, что зазвонит
телефон. Он понятия не имел, сколько им нужно времени на экспертизу одежды,
но твердо решил, что не будет покорно дожидаться, пока они соизволят снять
с него обвинения. Лучше быть настойчивым, думал он обреченно.
Телефон не звонил, и он отправился в Полицейское управление. Со
смешанным чувством страха и злости. Он сказал, что хотел бы поговорить с
Хансом Осмундсеном. Его попросили подождать. Он не мог понять, зачем сюда
пришел? Все, что он собирался сказать, забылось или звучало бессмысленно.