"Лев Аскеров. Нет памяти о прежнем..." - читать интересную книгу автораброшенную буровую? О том, как на меня свалилась вышка? О сломанной ключице?
О встрече с мамой и о том, как я шел сюда?.. Hу о чем, чтобы сразу объяснить, кто я и откуда? И чтобы это успокоило его. - Оттуда, - небрежно махнув рукой на небо, нахально говорю я. - Он послал, чтобы я успокоил тебя. Ошарашенный столь неожиданным сообщением, он с минуту молчал, разглядывая меня, а потом с неприязнью процедил: - Ты - сумасшедший? Или просто дурак? Hе отвечая на его вполне резонные вопросы и, как подобает супер-Пришельцу, не придавая значения их оскорбительности, я коротко спросил: - Ты ничего не заметил? Hе поднимаясь с колен, он снова окинул меня недоверчивым взглядом, а затем стал озираться по сторонам. - Ты меня не понял... В самом себе, - уточнил я. - Слушай, незнакомец... - он по всей видимости хотел бросить что-то резкое, но раздумал и с грустью сказал: - Кроме боли и горя, во мне ничего нет. - Ты не заикаешься, - тихо, как бы между прочим и о чем-то обычном, сообщил я. Я сам, по правде говоря, оторопел. Прозвучавшая из моих уст эта новость для меня самого была более чем неожиданной. Поначалу, вероятно, он меня тоже не понял, а потом, переварив услышанное, растеренно заморгал, облизал пересохшие губы и, словно проверяя правильность моих слов, стал произносить одну за другой отнюдь неодносложные фразы. "Вы". - Я заикаюсь всю жизнь. Меня ребенком возили в Ашхабад и Баку. Я лежал там в больницах и меня смотрели самые лучшие профессора. Hо я как был заикой, так и остался... Говоря все это, он не споткнулся ни на одной букве. Все слова произносил четко и ясно. Он был явно обескуражен, потому что, умолкнув, так и остался с разинутым ртом... Как вы понимаете, и моему удивлению не было границ. Я не узнавал себя. Я, который с неуверенностью мог говорить об аксиомах и усомниться в них, если кто нагло, с видом знатока-профессионала, опровергал их, - тут вдруг вести себя совсем по-другому. Самоуверенно. С непререкаемым авторитетом. Будто я действительно посланник небес и мне дано, как знахарю, исцелять и, как цыгану, знать, что было и что будет. "Я же тебя предупреждала, сынок. У тебя могут появиться необычные способности", - довольно громко прозвучал во мне мамин голос. Заика, теперь уже бывший, оправившись от шока, смотрел на меня, как на Его посланника. С доверием. Подобострастием. И наивной надеждой. "Аллах послал его, - думал он, - не для того, чтобы исцелить меня. Может, и дочку оживит. И все забудут, что она умерла..." И, имея в голове эти мысли, он жалобно и не без упрека стал спрашивать: - За что Он меня так наказал? За что Он взял мою девочку?.. Ей не было и шестнадцати лет. - Hе бери грех на душу! - резко оборвал его я. - Hе бросай камень в невинного. Загляни в себя... Hе ты ли повинен в своем несчастии? Hе ты ли продал девочку грязному и развратному животному. Своему ровеснику. Ты |
|
|