"Бернард Эшли. Терри на?ограде (Повесть) " - читать интересную книгу автора

у двустворчатых дверей в вестибюль. Мика поразили таблички с именами на
дверях классов.
- Видали, у них на дверях имена намалеваны, ровно у докторов...
- В Нейпире не намалюешь, - отозвался Футбольная башка. - Никто надолго
не задерживается. Краска и просохнуть не успеет.
- Тихо, вы! Пошли! И чтоб тихо! - Лес уже стоял у двери в вестибюль,
натянутый, как струна, близилась решительная, долгожданная минута, и голос
его зазвенел, выдавая внутреннее напряжение.
Осторожно он толкнул дверь и вдруг отпрянул, словно от капкана. Дверь
поддалась.
- Ч-черт! Глядите! И эта не заперта!
Он прищурился и поглядел на дверь с глубочайшим недоверием. Остальные
проследили за его взглядом, но без особого интереса, словно смотрели на
сотую витрину в наскучившем музее. Все будет в порядке. Нечего дрейфить. Лес
тщательно, со всех сторон оглядел дверь, посмотрел сквозь стекло в одну
сторону по коридору, в другую, и его отпустило. Все вроде в порядке?
- В вашей малине не больно-то беспокоятся, а, парень? Все двери не
заперты. - Он презрительно фыркнул. - Пошли. Сами виноваты, тупари.
Терри не знал, то ли радоваться, то ли огорчаться из-за небрежности
сторожа. Меньше будет помех, меньше напортят, но каждый взятый барьер
приближает к конечной цели, к той минуте, когда со школьным транзистором под
мышкой надо будет под дождем отсюда удирать.
Лес шире открыл дверь, все так же приседая, вперевалку ступил в коридор
и, несмотря на его преступные намерения и зловещие угрозы, показался Терри
девчонкой, которая изображает малое дитя в игре в папы-мамы. О том же,
видно, подумал и Мик.
- Пошли, малёк. - Он подтолкнул Терри в спину. - Давай за Большими
Ушами!
Терри, тоже неловко переваливаясь, ступил в коридор, за ним -
остальные, а Мик тем временем тихонько охал да ухал. Но совсем это было не
смешно. Идти чуть ли не на корточках было еще неудобней, джинсы холодно
липли к ногам уже в других местах, и черная шелковая рубашечка Терри начала
куриться на плечах. Ноги ныли, глаза щипало и жгло. Но ему предстояло нечто
куда более тяжкое - новый приступ мучений нравственных. Он вдруг увидел
такое, что его бросило в дрожь. А увидел он всего лишь вывешенную на стене
вестибюля картинку, свой рисунок, аккуратно наклеенный на гладкую черную
бумагу, - нарисовано это было для общей работы их класса об американских
индейцах. Такая привычная, с подписью "Бизон в горах, Терри Хармер, IV кл.",
картинка вдруг заставила его заново трезво оценить свое поведение.
Да что он, с ума сошел? Это ж невероятно, чудовищно! Он же знает, как
надо было поступить. Нельзя было им подчиняться, и пускай бы его излупили.
Нечего было бояться ножа, Лес его просто запугивал. Надо было тогда
воспользоваться случаем и не пустить их в зал - запереть окно. Да если б его
сейчас кто-нибудь увидел - папа, мама, Трейси, - их бы хватил удар. Терри
содрогнулся. Невозможно поверить, что все это происходит наяву! Зажмурился,
задержал дыхание, чтоб зашумело в ушах, чтоб не видеть и не слышать ничего
вокруг, - так он делал всегда, когда хотел избавиться от какого-то
наваждения.
Но избавиться не удалось. Все осталось по-прежнему. Он по-прежнему в
школе, участвует в налете, и нет для него сейчас никакого выхода. С чего