"Леонид Ашкинази. Первый президент (Хаим Вейцман) " - читать интересную книгу автора

этими языками.
Первый поток этих студентов появился в самом начале царских репрессий
против евреев в восьмидесятые годы. В мои дни студенческие колонии уже
вполне сформировались; у них сложились свои традиции и свой облик. Они были
настроены по-своему революционно, при этом революционность их была
специфически русской, что для евреев означало необходимость отхода от
еврейства. Это была очень странная ситуация: чтобы влиться в революционное
движение, еврейский студент в Западной Европе должен был совершить насилие
над своими привязанностями и пристрастиями, притворяться, будто он не
поддерживает никаких национальных или культурных связей с собственным
народом. Это и было притворством...".
Заметим, что эта дилемма - становиться революционером вообще или быть
только "еврейским революционером" - возникала перед евреями России не раз. В
1917 году многие пошли в революцию, и хоть вряд ли они существенно
приблизили торжество большевизма, но мы-то расплачиваемся за них и по сей
день. В 60 - 70-е годы этот вопрос для некоторых опять стал актуален - идти
в "общие" правозащитники или в еврейские (преподавание языка и традиции,
религиозная активность, выезд)**.
______________
* Этой проблеме посвящена книга В.Лазариса "Диссиденты и евреи", на
обложке которой изображен ее автор, беседующий с А.Д.Сахаровым.

Ну, а в Берлине произошло следующее. Группы наиболее сознательных
сионистов из числа евреев-студентов западных университетов начали
организовываться в общества и понемногу бороться с ассимиляторством.
Понятно, что формой борьбы были в основном дискуссии, а результатом -
обращение противников в сторонников.
В Берлине Х.Вейцман познакомился с Ахад ха-Амом, одним из выдающихся
еврейских мыслителей того времени. Для него сионизм означал духовное
возрождение. Поселенческая деятельность сионистов, их политическая программа
имели для него смысл лишь как часть общей деятельности по перевоспитанию,
"дегалутизации" еврейского народа. Вейцман пишет об Ахад ха-Аме с огромным
уважением, хотя сам придерживается иных позиций. Умение увидеть, что другой
человек, с другой идеологией работает на то же дело, на которое работаешь
ты - важное умение. Будущий президент Израиля был им вполне наделен. Ценит
он подобную широту мышления и в других, в частности, он пишет, что сам Ахад
ха-Ам "был чужд всякому негативизму".
К этому времени относится начало и практической еврейской работы юного
студента. Он посещает деревни и местечки вокруг Пинска, призывает евреев
записываться в Ховевей Циом, избирать делегатов на Первый сионистский
конгресс, покупать акции Еврейского Колониального Банка. С годами район,
порученный ему местным комитетом, расширился. Изменился и характер его
оппонентов - в более крупных городах (Вильно, Киев, Харьков) он столкнулся с
ассимилянтами. Эти российские интеллигенты-ассимилянты стремились стать
действенной, революционной силой. Их кумирами были Толстой и Короленко, их
ассимиляция "не выглядела так нелепо и недостойно, как это было у немецких
евреев, но она все равно была трагической ошибкой".
В ходе этой работы, в ходе этих дискуссий вырабатывалась политическая
философия, навык политической пропаганды и устанавливались личные контакты.
Все это скоро потребуется... А между тем во второй год пребывания Вейцмана в