"Андреас Эшбах. Железный человек" - читать интересную книгу автора

удивленно спросил я.
- Ясное дело, прослушивается, - весело сказал Габриель. - Иногда я даже
слышу, как приборы подключаются и отключаются.
Это и было основанием, почему я не позвонил по своему мобильному. Тогда
бы не помогло то, что он вне прослушки, поскольку аппарат на другом конце
провода все равно был под контролем. И номер моего мобильного, утаиваемый с
такими предосторожностями, всплыл бы на поверхность.
Я помедлил.
- Мне нужно с тобой срочно переговорить, так, чтобы никто не слышал.
Есть у тебя такая возможность?
Я не был уверен, пойдет ли на это Габриель. Я был готов к тому, что он
отговорится: "Как-нибудь в другой раз". Но, к моему удивлению, он тут же
ответил:
- Конечно, какие проблемы. - Что-то зашумело, я услышал его бормотание,
и потом он сказал: - Итак, слушай меня внимательно. Тот же самый номер, как
и мой, только последние четыре цифры другие. Я сейчас думаю, каким образом
тебе их сообщить... А, да. Помнишь наше последнее увольнение в город перед
тем, как нам лечь в госпиталь? Когда мы оторвались с теми двумя сисястыми
хохотушками? Мою звали Кэти, а твою...
До того, как я познакомился с Габриелем Уайтвотером, я, как и
большинство других, придерживался того мнения, что люди, в жилах которых
течет индейская кровь, автоматически должны быть связаны с природой в
большей мере, чем доступно белому человеку. Но никто не был так отдален от
природы, как Габриель Уайтвотер. Он любил все искусственное. Искусственное
лучше натурального, таково было его кредо. Он ходил в кино, потому что там
все "ярче, чем в жизни". Он охотнее плавал в хлорированном бассейне, чем в
море или в горном озере. Он каждый день самозабвенно глотал синтетические
витамины и поедал йогурты, на которых черным по белому написано, что они
гарантированно свободны от натуральных ингредиентов. И он был абсолютным
сторонником искусственно увеличенного бюста. Женщина должна таскать перед
собой достаточно силикона, чтобы произвести на Габриеля Уайтвотера хоть
мало-мальское впечатление.
- Сьюзен, - вспомнил я.
- Правильно. А теперь не отвечай, а говори только "да" или "нет". Ты
помнишь номер на ее майке?
- Помню, - сказал я.
Номер был 21.
- Прекрасно. К этому числу прибавь семнадцать, и ты получишь последние
две цифры. Отними от этого числа четыре и поменяй цифры местами, это и будут
две первые. И дай мне полчаса времени, о'кей?
- Все ясно, - озадаченно пробормотал я. Но он уже положил трубку.
Впервые мы встретились в автобусе, который ехал на остров Парри. Он
вошел, встретил мой взгляд, увидел, что я, как и он, в черном галстуке и с
черной траурной повязкой на рукаве, и сел на свободное место рядом со мной.
- Прими мои соболезнования, - сказал он, протянул мне руку и
назвался. - Кто-то из семьи, да?
- Отец, - кивнул я. Даже после тысячи миль у меня в ноздрях все еще
стоял запах бостонской кладбищенской земли. - А у тебя?
В его взгляде читались страдание и непреклонность.
- Вся семья. Отец, мать, три сестры.