"Фернандо Аррабаль. Необычайный крестовый поход влюбленного кастрата, или Как лилия в шипах" - читать интересную книгу автора

Премьер-министру (премьер, стало быть, первый, можно представить, каков
же второй!) втемяшилась в его садовую голову убийственная мысль, что не кто
иной, как я, должен казнить Тео недрогнувшей и голой рукой.
Он объяснил мне (а тем временем далеко за морями деревянные лошадки на
множестве каруселей резво скакали по кругу без положенного кучера, в
неизвестном направлении без обратного адреса), что из-за опасности заражения
не может послать свою личную, с паровым двигателем охрану, чтобы взять Тео
под стражу в стенах Корпуса. Я спросил, откуда он звонит - не из ставки ли
Золотой Орды? Мой вопрос поверг его с постели на пол и в такое изумление,
что просто, можно сказать, застиг врасплох и против шерсти.
Правительство же столкнулось с двумя препятствиями, непреодолимыми и
противоречивыми, как любовь серпа и молота.
Тео не мог выйти из Корпуса, чтобы принять позорную казнь, не заразив
при этом всех, кто приблизится к нему на расстояние лазерного луча
переменной геометрической величины, близкой по разряду к квадратному корню
из минус единицы.
Аналогично ни один штатский извне и в добром здравии не мог войти в
Корпус, дабы прикончить Тео четырьмя пулями в затылок, так любимый Сесилией,
вихрем моим пурпурным, не заразившись смертельным вирусом, с которым при
сведении счетов шутки были плохи.
Премьер-министр ломал голову, рискуя сорваться в пролом, в поисках
компромиссного решения, которое увязало бы неувязки в маховике всевозможных
административных процессов и скверных судебных процедур. Когда он стал
прощупывать меня на предмет выполнения этой гнусной миссии, столь же
невыносимой для меня, как и его характер, я понял: он знает, что я врач, и
на этом основании считает меня самым подходящим исполнителем и отправителем
Тео ad patres.
Я предложил ему прислать мне в Корпус в очередном мешке карманную
гильотину в разобранном виде с инструкцией по эксплуатации и гостинцами для
больных. Он вспылил и бранился по телефону так, что вяли уши и хвост у
черта. Чтобы не потерять свое достоинство и не компрометировать себя, я
начал читать ему наизусть справочник Боттена{52} и дошел до
Ла-Ферте-Бернара{53} в букве "Б", когда он повесил трубку, не услышав от
меня ни слова прощания.
В Корпусе к смертному приговору Тео отнеслись с полнейшим
хладнокровием, поскольку никто о нем не знал. Между всеми нами царила такая
гармония, что, когда Сесилия, амброзия моя и нектар богов, принимала душ на
четвертом этаже, я обсыхал и усыхал в подвале, беседуя с мышью по имени
Гектор на чужом пиру и на Платиновом. Из-за стены все устремились бы толпами
за столь прекрасной смертью, если б мы жили только ради этой мерзости.


LXIV

Генеральный директор полиции приказал мне посадить Тео на электрический
стул и дать ему ударную дозу цианида - он обещал прислать в мешке несколько
ампул. Нашел тоже дружка Ампера и доктора Ватсона в одном флаконе с
блестящими идеями!
Этот директор, должно быть, воображал, что у нас в разгаре