"Фернандо Аррабаль. Необычайный крестовый поход влюбленного кастрата, или Как лилия в шипах" - читать интересную книгу автора

Тео помогал мне на добровольных началах ухаживать за умирающими в
Корпусе и, как будто этого было мало, занимался также огородом в качестве
зайцегона. Он засеял на свой лад землю между стеной и оградой Корпуса, хотя
ни та ни другая не были сведущи в овощеводстве. У Тео были свои оригинальные
идеи на этот счет, например, он не срезал цветную капусту, чтобы не видеть,
как поблекнут ее цвета. Сад его был столь своеобычен и категоричен, что
произрастали и зрели в нем, a posteriori et sui generis,{7} только
предварительно посаженные и посеянные овощи, невзирая на многочисленные
эксперименты с отварной и соленой морковью в неограниченных количествах. Тео
вырубил под корень все розовые кусты, так как не любил буйные цвета роз и их
утилитарные формы, а от альтернативных ароматов, которые они источали в
альковных судорогах, его тошнило. Вдобавок ко всему он уверял, что их
наградили смешными именами, не изменив сути. То был эстет, каких рождают
только парикмахерские салоны и сельскохозяйственные выставки.
По его мнению, эти хваленые розы не обладали ни достаточной силой,
чтобы привести в движение дорожный каток, ни энергией, чтобы питать маяк
электричеством.
Полиция же не поддавалась и не сдавалась в своем нежелании допускать
случавшиеся по недосмотру смерти пациентов, за которыми Тео ухаживал до их
последнего вздоха. Какая скудость фантазии меж деревом и корой! И после
этого они еще утверждали, что я брежу и заговариваюсь, что есть
ортопедический абсурд, как с отцовской, так и с материнской стороны, ибо
язык мой и не думает заплетаться.
Из чистой филантропии и в простоте льняных покровов я предложил Тео,
принимая во внимание его пылкий нрав, написать, подобно мне, роман. Каково
же было мое удивление по ватерлинии, когда он сказал, что у него на уме уже
есть сюжет. Это будет повествование о некоем Корпусе для неизлечимых
больных, заразных до очков и отрезанных от мира крепостной стеной с колючей
проволокой и проводами высокого напряжения под газом. В оный Корпус для
пущего саспенса ежедневно поступает извне новый взасос заразный больной, в
то время как внутри один из пациентов беззастенчиво приказывает долго жить.
Решительно, фантазии Тео не было границ. Достаточно сказать, что однажды он
заявил мне без всякой эксфолиации: "Представляете, какая понадобится
сковорода, чтобы зажарить целиком дуб из парка?"


XII

Я был вынужден, не сбавляя темпа, пропустить главы X и XI: в них
происходили слишком уж локальные события и могла быть задета честь Тео,
которого я всегда чувствую поясницей.
Мои отношения с Сесилией, радугой моей рассветной, достигли нового
пароксизма. Я влюбленно заметил ей, что против часовой стрелки мешает она
ложечкой кофе в чашке. Осмелев от этой прелюдии, столь многообещающей на
бытовом уровне, я не опустился до того, чтобы спрашивать ее имя, которое
знал уже некоторое количество лет: я чуть не плакал при мысли об этих долгих
годах размытого безмолвия, когда, начисто лишенный аксиоматики, я любовно
прощупывал почву. Она же заявила мне в такт своим дивным, цвета слоновой
кости ногам, что влюблена в Тео. Мне это дало повод пережить на всех парах
трудную любовь с женщиной, владевшей моими помыслами.