"Такэо Арисима. Женщина " - читать интересную книгу автора

фразу. Йоко отвечала сдержанно, стараясь не слишком уклониться от истины, но
постепенно вопросы стали касаться самых интимных вещей, и Йоко подумала, что
госпожа Тагава лишена такта светской дамы, какой, по-видимому, себя считает.
Собственно говоря, ничего обидного в этих вопросах не было, но Йоко
воспринимала их почти как публичное оскорбление. С назойливым любопытством
госпожа Тагава расспрашивала о мельчайших подробностях, касавшихся не только
Йоко, но даже Кимура. Для чего это ей понадобилось? Порой старики находят
некоторое утешение в том, что многословно и нудно рассказывают о далеком
прошлом... Но Йоко не старуха. Она не станет ворошить прошлое, с которым
решила покончить... Однако ответить Йоко не успела - Тагава посмотрел на
часы: "Без десяти восемь, пора возвращаться в каюту". Спускаясь по трапу,
госпожа Тагава, то ли не замечая состояния Йоко, то ли делая вид, что не
замечает, вдруг осведомилась:
- А что, ревизор и к вам заглядывает?
Этот кажущийся невинным вопрос привел Йоко в ярость. Быть может,
ответить колкостью? Йоко это умеет! Но она проговорила нарочито спокойно:
- Да нет, совсем не бывает, - сделав ударение на слове "совсем", чтобы
вызвать у госпожи Тагава сомнения.
- Правда? - понизив голос, произнесла госпожа Тагава, все еще
притворяясь, будто не понимает настроения Йоко. - А нас он навещает так
часто, что это начинает меня стеснять.
"Напыщенная дура!" - хотелось крикнуть Йоко. С этой минуты в ней
укрепилась враждебность к госпоже Тагава - а может быть, это была просто
ревность? Если бы госпожа Тагава оглянулась сейчас на Йоко, она в страхе
спряталась бы за спину супруга. Впрочем, Йоко успела бы молниеносно, как
всегда, изобразить на лице радушие и приветливость. Йоко молча откланялась и
ушла к себе в каюту.
Там было по-прежнему душно. Тошнота прошла, но лучше Йоко не стало.
Швырнув боа на пол, она опустилась на диван.
Йоко не узнавала себя. Случалось, что у нее сдавали нервы и она места
себе не находила, тогда она не выносила запахи, которых другие просто не
замечали; ей казались нелепыми и оскорбляющими взор цвета одежды; все
окружающие почему-то представлялись глупыми куклами; облака, тихо плывущие
по небу, вызывали головокружение. Но такого, как сегодня, с ней никогда не
бывало. Ей казалось, что даже нервы шумят, как деревья на ураганном ветру.
Йоко с силой скрестила ноги, сжала пальцы правой руки в кулак и вонзила в
него крепкие, как алмаз, зубы. По всему телу мелкими волнами пробегала
дрожь, как при ознобе. Что это - от простуды или от жары? Йоко не могла
понять. Она обвела взглядом каюту, заваленную вещами, с открытым чемоданом
посередине. Раздражающий туман заволакивал глаза. Среди прочих вещей Йоко
заметила визитную карточку ревизора, схватила ее, разорвала и бросила. Но
это оказалось слишком легко, и, сверкая глазами, Йоко стала искать
что-нибудь попрочнее, чем этот кусочек картона. Вдруг она заметила, что
занавеска на двери не задернута. Словно ошпаренная - ведь ее могли увидеть в
этом состоянии - Йоко вскочила с дивана. Ей даже померещилось, что за дверью
мелькнуло чье-то лицо. Тагава? Его жена? Нет, не может быть. Они ведь ушли к
себе. Ревизор?..
Йоко похолодела, словно ее увидели голой. По телу пробежала дрожь. Не
долго думая, она схватила валявшееся на полу боа, прижала его к груди, потом
вытащила из чемодана шаль и выскочила из каюты.