"Такэо Арисима. Женщина " - читать интересную книгу автора

Пароход качало, деревянные его части как-то особенно зловеще скрипели и
скрежетали в ночной тишине. Угрюмо светился неподвижный огонек свечи в
гироскопе.
По-прежнему за бортом одна на другую громоздились волны. Из огромных
труб валил дым. Прорезав безлунное небо, дым низко стлался над морем -
угольно-черный Млечный Путь.

13

Во тьме ночи облака угадывались лишь там, где не было видно звезд.
Молчаливое небо отсвечивало стальным блеском, то уходя в головокружительную
высоту, то угрожающе нависая над головой. Казалось, оно раскинуло необъятные
крылья над темным океаном. А оттуда, из мрака, с ревом вздымались волны. Они
кидались друг на друга, с грохотом разбивались о борт судна, и Йоко
чудилось, будто из глубин океана доносится чей-то вопль:
- О-о, о-о, оэ, оэ!
С трудом сохраняя равновесие на зыбкой, буйно раскачивающейся палубе,
она кое-как добралась до мостика и, плотно закутавшись в шаль, прислонилась
к белой стене рубки. Тут она по крайней мере была защищена от
разбушевавшейся стихии. Снасти над головой скрипели и стонали под напором
ледяного северного ветра. Здесь, близ Алеутских островов, было очень
холодно, и просто не верилось, что сейчас только конец сентября. Но Йоко
почти не ощущала холода. При каждом вздохе застывшая ткань кимоно касалась
нежных сосков, вызывая чувственное наслаждение. Ноги окоченели, и Йоко их не
чувствовала. Она впала в транс, похожий на сон, ей мерещилась странная
волнующая музыка. Йоко словно плыла, мерно покачиваясь, и ее обволакивало
какое-то удивительное тепло. Перед ее неподвижным отрешенным взглядом в
медленном танце в такт качке судна проходили, мерцая, бесчисленные звезды.
Напряженным басом гудели снасти, и в этот гул врывалось тремоло моря: "О-о,
о-о, оэ, оэ!" Быть может, это взывала о помощи чья-то душа. А волны
разбивались о борт парохода, - они вели теноровую партию. Звуки превращались
в предметы, предметы - в звуки, они смешивались... Йоко уже не понимала,
зачем вышла на палубу. Думы ее витали в этом наполненном музыкой мире грез
и, подобно ласточке, то взмывали вверх, то камнем летели вниз.
Унижение, унижение... Мысли уперлись в стену, сплошь выкрашенную в один
холодный, мертвящий цвет - цвет унижения. На стене с ритмичностью,
вызывающей головокружение, назойливо двигались лица госпожи Тагава, ее мужа,
ревизора. Раздосадованная Йоко тщетно пыталась стереть их. Бледное лицо
госпожи Тагава, бросающей на Йоко ехидные косые взгляды, колыхаясь, уплывало
вверх, как пузырьки во взбаламученной воде. Но не успевала Йоко облегченно
вздохнуть, как ревизор устремлял на нее дерзкий немигающий взгляд,
проникавший в самую душу. "Почему Курати и госпожа Тагава так волнуют меня?
Как это отвратительно! Что за судьба..."
Презирая себя, Йоко в то же время готова была ответить на взгляд Курати
с привычным кокетством. Душа ее оказалась в плену множества удивительных
огоньков, похожих на те, что прыгают в закрытых глазах, обращенных к солнцу,
образуя беспорядочный узор. Звезды продолжали двигаться в медленном танце.
"О-о, о-о, оэ, оэ!" В сердце Йоко вспыхнул гнев, заслонив собою все видения.
Постепенно гнев утих, и Йоко снова очутилась в бесконечно унылом,
бесцветном, будто мертвом, мире. Какое-то время Йоко находилась в состоянии