"Нора Борисовна Аргунова. Не бойся, это я! (рассказы) " - читать интересную книгу автора

стволами, и глаза у неё вспыхнули, как у кошки, жившей в лесничестве.
Незнакомый зверёк подошёл, вытянул гибкую, как у гуся, шею, посмотрел
Латуне в лицо и, скользнув пушистым хвостом по Латуниной ноге, исчез. Потом
на земле появилась зелёная искра, она мигала, переливалась, и Латуня с
удивлением заметил, что она живая и что она ползёт. Он ткнулся понюхать
её - она погасла...
Влажный туман с холодным, терпким, совсем не похожим на дневной,
запахом трав, от которого так глубоко дышалось, и особенно странный
звериный дух, исходивший от лосей, волновали Латуню до головокружения, и
неясные образы и мечты наполнили его душу. То видел он жеребца Митьку,
которого в первый раз впрягли в телегу, и жеребец рассердился, завизжал,
встал на дыбы, понёс и в щепки расшиб телегу. Латуня не мог понять, что
поразило его тогда в Митьке, но он вспомнил об этом, и даже шкура у него на
спине содрогнулась от восхищения.
То представился ему Павел Васильевич, принимавший граблями сено на
верху стога, забравшийся высоко, под самое небо, - и Латуня воображал, что
не Павел Васильевич, а он сам гордо стоит на этой безумной высоте, а гуси,
никогда не обращавшие на него внимания, и Шарик, и даже сам жеребец Митька
смотрят на него снизу со страхом и уважением.
Или видел он плывущее в страшной небесной дали облако - только
недавно, дня три назад, Латуня заметил, что в небе двигаются облака, - и
ему мерещилось уже чёрт знает что: будто он и есть это облако с
ослепительно белой шкурой и с белой гривой и что он скачет по голубому лугу
и ест голубую траву...
Всю ночь у Латуни жадно трепетали ноздри, ходуном ходили бока, и в
бедной его голове творилось такое, что не выразишь никакими словами. И
только когда жёсткие листья осин начали биться от предутреннего ветерка и
туман двинулся и пополз, цепляясь за кусты, и потянулся к вершинам
деревьев, Латуня забылся сном. А открыв глаза, увидел, что лоси исчезли.
Латуня вскочил и закричал на весь лес. Никто не отзывался. Он
прислушался. Шелестели деревья и кусты. Латуня понюхал землю. Звериным
теплом ударило ему в ноздри, и он опять высоко вскинул голову и позвал.
Потом печально побрёл, сам не зная куда...
Он вернулся домой через два дня. Все уже знали, что его не было в
Ржавках. Павел Васильевич обрадовался, увидев, как Латуня выходит из лесу.
Он пошёл к Латуне с протянутой рукой, но жеребёнок вдруг шарахнулся, и
Павел Васильевич с удивлением заметил, что на спине у него волосы встали
дыбом. И выглядел Латуня необычно - бока у него запали, грива встрёпана и
вся в репьях, взгляд беспокойный... Он припал к колоде с водой и пил, пил,
не отрываясь.
До вечера он не подпускал к себе Павла Васильевича, всё отбегал к
опушке, туда, где начинается пробитая среди корней дорога, и, глядя в лес,
кого-то звал.
Только Каракуша сумела заманить его в конюшню. Но и здесь, когда
стемнело, он стал волноваться, то и дело подходил к дверям и через щели в
досках шумно втягивал ночной воздух.
На другой день Латуня опомнился. Опять он давал себя гладить, опять с
удовольствием ел сахар, а вечером терпеливо ждал, чтобы взрослые закончили
свои дела и можно было войти в конюшню и забраться в стойло спать.
Так и прошла эта удивительная история, о которой все и сам Латуня