"Михаил Ардов. Возвращение на Ордынку" - читать интересную книгу автора

(В "Вакханалии":

По соседству в столовой
Зелень, горы икры,
В сервировке лиловой
Семга, сельди, сыры.)

"Владислав Ходасевич (отзыв и из мемуаров. - Селедки)"
(стр. 359).
Осенью шестьдесят второго года я впервые прочел книгу Ходасевича "Белый
коридор". В частности, он там описывает, как ему пришлось в голодном
Петрограде торговать селедкой. (Каждому писателю тогда выдали полмешка
селедки, и В. Ф. пошел ее продавать, чтобы купить себе масла.) Приступая к
торговле, Ходасевич вдруг увидел, что неподалеку от него из такого же точно
вонючего мешка селедку продает Ахматова. При первой же встрече я пересказал
это Анне Андреевне, она выслушала и произнесла:
- Вполне могло быть.
О Н. С. Гумилеве: "...от бедной милой Ольги Николаевны Высотской даже
родил сына Ореста (13 г.)"
(стр. 361).
Году эдак в шестьдесят пятом я пришел домой к Льву Николаевичу, у него
сидел гость. Хозяин нас познакомил. Это был Орест Николаевич Высотский,
Орик, как его называли люди близкие, и Ахматова в том числе.
А затем произошла некоторая неловкость. Я вспомнил и рассказал, как в
1956 году в Москве старая поэтесса Грушко с изумлением и любопытством
разглядывала Льва Николаевича. А Ахматова, узнав об этом, сказала:
- Ничего удивительного. У нее был роман с Николаем Степановичем, а Лева
так похож на отца.
Не успел я это произнести, как Орик с горячностью стал возражать:
- Это я похож на отца! Лева совсем на него не похож!.. Почему Анна
Андреевна так сказала?.. Все говорят, что я на него похож!..
А Лев Николаевич дипломатично молчал.
"Вчера была Маруся. Как всегда чудная, умная и добрая. Я никогда не
устану любоваться ею, как она сохранила себя - откуда эта сила в таком
хрупком теле"
(стр. 368).
Тут надобно заметить, что покойная Мария Сергеевна Петровых была родною
племянницей (дочерью брата) самого стойкого и непримиримого к большевикам
новомученика - Иосифа, митрополита Петроградского. Однако же об этом родстве
она никогда при мне не говорила. Помню, только один раз она посетовала, что
Корней Чуковский позволил себе какие-то антиклерикальные выпады.
- В двадцатом веке, - сказала мне Мария Сергеевна, - после того, что
сделали в нашей стране с духовенством, это вовсе неуместно.
И еще один свой разговор с М. Петровых я запомнил. Мы обсуждали только
что вышедшие из печати воспоминания об Ахматовой, которые написала М. И.
Алигер. Там есть некая пространная казенно-патриотическая речь, которую
будто бы произнесла Анна Андреевна в присутствии мемуаристки.
- Миша, - сказала мне Мария Сергеевна, - мы с вами оба знали Ахматову.
Она не имела обыкновения изъясняться монологами.
"Среда: Миша, Наташа с дочкой, Люба, Толя. У Виноградовых. 7 1/2