"Лис Арден. Повелители сновидений " - читать интересную книгу автора

стыдно? Всего лишь сон... сон, доставивший несомненное удовольствие... "Нет!
Не хочу!.." - он едва удержался, чтобы не закричать, пораженный этой мыслью;
но деваться было некуда - это был его сон, его душа породила это чудовище,
наслаждавшееся тем, что вызывало у Гильема отвращение и стыд.
Съежившись, мелко дрожа, Гильем заплакал.
- Ты чего это, а?.. - сонно спросил, приподнимая голову, Бернар.
Гильем молчал, глотая слезы.
- Да что стряслось? - уже встревоженно сказал Бернар, садясь рядом. -
Все еще обижаешься?
Гильем покачал головой.
- Тогда что? Ну... с тобой сейчас не сладишь, - и он, оставив попытки
разговорить друга, просто накинул на него одеяло, обнял и дождался, когда
слезы кончатся.
Еще несколько ночей подряд Гильем боялся засыпать; но, на его счастье,
дурные сны более не посещали его.


* * *

Гостей на весенние праздники действительно собралось предостаточно. В
Омела съехались сеньоры соседних замков, прибыли гости и из более отдаленных
мест - из Родеза, из Нарбонны, даже из Тулузы. Сам сеньор Омела был уже
слишком стар и немощен, чтобы распоряжаться и управлять празднествами, и он
ни во что не вмешивался, благо жена его отлично со всем справлялась.
Порядок, которого придерживалась госпожа Аэлис, был таков. Ранним утром
она поднималась для молитвы, на которой ее сопровождали придворные девицы;
из часовни женщины отправлялись в свои комнаты, отдохнуть и позавтракать.
Сама госпожа никогда не ела по утрам, разве что для того, чтобы составить
компанию избранным гостьям. Затем гости Омела отправлялись на верховую
прогулку в поля; дамы и рыцари рассыпались как четки по зелени. Часто на эти
утренние прогулки бывали приглашены и трубадуры, частью из школы, частью
приезжие. Ибо госпожа Аэлис, во всем весьма сдержанная и умеренная, очень
любила музыку и согласное пение. В обеденный час гости возвращались в замок;
в пиршественном зале их встречал сеньор Адемар, даже в старости оставшийся
учтивым и приветливым рыцарем. За обедом кто толковал о сражениях, кто о
любви, и каждый находил и слушателя, и собеседника. После дневного отдыха
начиналась охота. Любо-дорого было посмотреть, как мастерски выпускала Аэлис
сокола вслед вспугнутой цапле; бросались в реку собаки, взлетали в воздух
вабила, били барабаны и гудели рожки. Перед вечерней трапезой, вернее,
пиром, гости Омела прогуливались по лугам и рощам, играли в мяч; уже при
свете факелов возвращались в замок и там веселились до поздней ночи.
Трубадуры сменяли один другого, состязаясь в мастерстве и изобретательности.
Бернар и Гильем выступали вместе. Большую часть вечера они просидели у
порога залы, наблюдая, как веселятся гости и стараются всюду успеть слуги.
Бернар прикинул стоимость наполнявших креденцу блюд и кубков, и - не менее
придирчиво - оценил наружность доступных его зрению дам. Гильем
прислушивался к голосам трубадуров, удостоенных чести петь перед столом
владетелей замка, и разглядывал приглашенных в Омела гостей.
- Смотри-ка, мэтр Пегильян идет... похоже, наш черед, - Бернар старался
быть бесстрашным, но, судя по забегавшим глазам, порядком струхнул и был бы