"Лис Арден. Повелители сновидений " - читать интересную книгу автора

- Как-какого паренька? Он, сталбыть, с вами ушел... оставьте меня,
милсдарь, горе-то какое! Ну что стоите, бестолочь?! Воды, воды несите!
Толстуха, а ну давай неси ведро!
И только тут трактирщик понял, что его наказание осталось в зале,
полыхающей как неопалимая купина. Он завыл в голос и бросился прямо в огонь.
Вслед за ним, натягивая на голову полы плаща, нырнул рыцарь из Нима.
Вытащить удалось обоих, и Гильема, и Толстуху... но заживо - только
одного.


* * *

Первый месяц, проведенный в монастырской лечебнице, оказался настоящим
адом. Едва завидев поутру зловеще темную рясу милосердного брата, Гильем от
ужаса сжимался в комок, зная, что сейчас тот начнет терзать его и без того
исстрадавшуюся плоть, сдирая повязки, пропитанные сукровицей и гноем.
Гильему повезло - огню не достались его руки; когда рыцарь из Нима
нашел его, трубадур лежал под пылающими обломками стола, свернувшись
калачиком так уютно, словно уснул в родном доме. Монастырский лекарь, к
которому Пегильян велел отнести своего ученика, только руками развел... у
юноши был обожжен левый бок, обгорели волосы... а самый страшный ожог
достался лицу, вернее, его левой половине, правая почти не пострадала. Но он
был жив, и его не смогли убить ни начавшаяся горячка, ни гнойное воспаление
ран. И, когда миновали долгие месяцы мучительного выздоровления, он был все
так же молод, силен и талантлив, как и прежде.
- В святой обители найдется хоть одно зеркало? - Гильем спросил об этом
лечившего его монастырского лекаря.
Тот помолчал с минуту, а потом сходил куда-то и принес отполированную
металлическую пластину в деревянной оправе. Трубадур глянул, отвернулся... а
потом смотрел в блестящую глубину долго-долго... оттуда, распахнутым,
застывшим взглядом на него глядел прежний молодой месяц - месяц, принявший
удар молнии, меченый плетью огня. Уродливые рубцы стянули всю левую половину
лица Гильема, на виске справа остался шрам от тлевших половиц, по которым
тащил его спаситель из Нима, волосы обгорели. Когда-нибудь они отрастут
снова, но сейчас на месте прежних грозовых туч топорщились клочки черной
пакли.
- Забота о телесных прикрасах суть удел слабых женщин... - негромко,
глядя в сторону, сказал лекарь. - Довольно. Негоже мужчине якшаться с
зеркалом. К тому же раны твои еще не зажили, рубцы на молодой коже могут
изгладиться.
Гильем молча отложил зеркало. Лекарь был прав, в самом деле, это девке
горе, коли у нее на лице эдакое светопреставление; а ему что? Учили же - не
горлом трубадур поет, а душою. Голос при нем остался, руки целы...
- Да кто ж такое страшилище к себе в замок впустит? - Гильем спросил,
не обращаясь, в сущности, ни к кому. - Разве только чтобы гостям трапезу
испортить.
Спустя три месяца Гильем Кабрера покинул стены обители, несмотря на все
уговоры отца настоятеля, которому пришелся по душе талант трубадура.
"Оставайся, - говорил он. - оставайся здесь, сын мой. Голос твой слишком
хорош для мирской суеты, да и как сможешь ты заработать себе на хлеб? Теперь