"Лис Арден. Повелители сновидений " - читать интересную книгу автора

виолу, тронул струны... пальцы его были гибкими, сильными, красивыми...
- Да будет тебе. Я ж не епископ какой. И не собрат-наушник. При мне
можно. - И Пегильян заговорщицки подмигнул Бернару. - Пой, не бойся...
никому не расскажу. Пой... у тебя песни в крови, их не заглушишь... а будешь
давить, они тебе кровь в комки свернут, как молоко в творог сворачивает. Ну?
Пой!..
И сам запел. А Бернар, оплывая холодным потом, тихо захрипел от
ужаса... и проснулся.
Гильем похоронил Аймерика Пегильяна в лесу, через день после
освобождения. Засыпав могилу, уложил на нее пласты дерна, присел к дереву,
что росло теперь в головах первого учителя, и задремал. Виденное во сне
немного успокоило его... тем более, что он знал, кому еще привиделся тот же
сон. Он вернулся в лагерь файдитов, узнал о том, что списки подозреваемых в
ереси уничтожены, доносчики почти наверняка получат награду, вот только вряд
ли такую, на которую рассчитывали. А также о том, что изгнанников ждут в
одном из замков: имя хозяина значилось в списке помогавших катарам.
Оказавшись в замке, в относительном покое и безопасности, Гильем
попытался повторить тот сон, что привидел на могиле Пегильяна. Это удалось
ему; и с каждым разом сны получались все лучше и лучше.


* * *

Он сидел и смотрел на них. Друзья-приятели прежних лет... Эльяс с
удовольствием грызет орехи, до которых всегда был охотник, перед ним на
столе высится уже изрядная горка шелковисто-коричневой скорлупы. Ги бренчит
на виоле, которую как всегда поленился как следует настроить. Арнаут греет
руки у камина, что-то бормоча себе под нос. Они ведут себя как старые
знакомые, пришедшие скоротать вечерок.
- Здравствуй, брат певец.
- Добрая ночь, Бернар.
- Ты что приуныл? Кансона, что ль, не складывается? Да плюнь ты на
нее... давай лучше выпьем.
- И то дело. Верно Эльяс говорит. Наливай, ты, пройдоха марсельская.
Ночь холодна как дама-недоторога... впрочем, ты, Бернар, о таких, верно, и
слыхом не слыхивал. - Арнаут добродушно усмехается.
Они наполняют вином кубки, придвигая один поближе к хозяину, пьют за
его здоровье. Потом, ближе к полуночи, приходят и другие. С каждым разом их
все больше и больше. И все они веселы, приветливы и добросердечны к Бернару.
- Как ты, Бернар?
- Я слышал, тебе тут солоно приходится... держись, что тут скажешь...
- Бернар, - это мэтр Кайрель - дружок, ты не совсем верно распределяешь
голос на проповедях. Сколько раз я тебе говорил - ты силен в басах, низ
октавы - вот твой основной тон. Не лезь ты наверх, пискляво выходит, прямо
по-бабьи. Проклятия у тебя очень недурно звучат, внушительно, красиво... а
как поминаешь господне имя, так все норовишь запищать потрогательнее. Ты
лучше тон подвысь - немного, совсем немного! - и тише, тише, как по маслу
голос пусти... - и старый трубадур участливо смотрел на бывшего ученика, по
чьему приказу школа Омела была уничтожена.
- Да ты совсем загрустил... - Эльяс Марсельский сел рядом с Бернаром,