"Сильвестер Эрдег. Безымянная могила (Повесть)" - читать интересную книгу автора

зависимость, не ставя при этом под вопрос суверенитет. Нужно добиться,
чтобы и аристократия, и народ провинции могли в равной степени уважать
прокуратора, в военном же присутствии видели залог мира и безопасности.
О том, каковыми могли бы быть те идейные, идеологические основы,
которые способны укоренить - следом за пассивным принятием существующего
порядка вещей - подлинное общественное согласие, бегло сказать невозможно.
Одно ясно наверняка: общим в них должно быть нечто такое, что сохраняет
традицию и все-таки означает новое качество. Говоря попросту:
приверженность некой общей, не слишком далекой и чуждой вере.
Труднее ответить мне на вопросы первосвященника Иосифа, и тут, пожалуй,
даже долгих объяснений не требуется. Я иудей, многие относят меня к лагерю
фарисеев, хотя я, как уже отмечал, всегда старался держаться подальше от
партий, ибо мышление мое несовместимо с партийностью. В то же время,
поскольку вплоть до сегодняшнего дня я не перестал изучать исполненную
борений историю народа нашего, знаю, что единство у нас достигается
зачастую именно в результате своеобразного равновесия сил, порожденного
внутренней разделенностью, и что разделенность эта с течением времени
стала своеобразной традицией, предметом гордости. Так что все, что
происходило с нами на протяжении долгих столетий, для меня является как бы
личным наследием, кое определяет мою судьбу и укрепляет во мне зыбкую
надежду на лучшее.
Что касается нашей нынешней ситуации, то я, может быть повторяясь,
скажу следующее.
И прошу считать все нижесказанное сугубо частным мнением сугубо
частного человека, слабого, не застрахованного от ошибок иудея,
состарившегося в размышлениях учителя по имени Гамалиил, под каковым
именем я живу, - хотя внучек мой получил то же имя, что наполняет душу мою
самыми нежными чувствами.
Первосвященник Иосиф характеризует Ананию как человека, достойного в
эти исключительно тяжелые времена занять пост первосвященника. Кажется
мне, что я давно его знаю; если только это действительно тот, кого я имею
в виду, роясь в ворохе воспоминаний и фактов. И здесь я вынужден сделать
небольшое отступление. Еще во времена первосвященника Анны Синедрион вынес
решение, призывающее оказывать поддержку малоимущим, а точнее - одаренным
детям малоимущих. Мысль сия была весьма полезна и благотворна, особенно
если принять во внимание бурную судьбу племени нашего, то отчаяние, что
владело людьми, потерявшими надежду на передышку в череде нескончаемых
войн, страдания нищих и страждущих. Много молодежи нашей бессмысленно
погибло в боях, многие бежали в пустыни и горы, стали, не желая того,
бунтарями.
Помочь, поддержать обиженных судьбой - в этом заключалась чрезвычайно
плодотворная идея Анны.
Особое внимание при отборе в школы обращалось на то, чтобы поднимать
людей трудной судьбы, учить сирот, детей, выросших без надзора и ласки.
Практика эта мало-помалу пробудила в людях симпатию к нам, и народ уже нас
не просто терпел - он взирал на нас с доверием и надеждой. Анна просил и
меня взять нескольких учеников из народа, и я с радостью отозвался на
просьбу.
Признаюсь: молва обо мне расходилась все шире, и я никогда не испытывал
недостатка в учениках; люди богатые, состоятельные посылали ко мне детей,