"Мария Арбатова. Мне 40 лет " - читать интересную книгу автора

заламывала руки. Горе было мальчику, который решался продолжить отношения,
Верка мочила его по полной программе. Мама надувалась, но к следующей
субботе изыскивала нового. По-моему, так они перелопатили пол-Москвы.

До школы во дворе у меня было два дружка, Сережка и Витька; мы лазили
по плитам недостроенных домов, бегали за мячом, меня брали на подсобных
ролях играть в войну. Однажды забрались в подвал и начали играть "в
доктора". Занятия эти предполагали постепенное, и замотивированное ритуалом
"лечения", показывание гениталий. Не то, чтобы "ой, чего покажу!", а
солидные, степенные жалобы на болезнь, осматривание пациента, консилиум из
двух врачей, назначение лечения и исполнение процедуры в виде накладывания
зеленых листочков и других подручных средств. Я была первой пациенткой,
честно исполнила все договоренности, но, когда роли поменялись, ничего,
кроме голых задниц, для медицинских экспериментов не получила. Я очень
обиделась на них - мужские гениталии я, как санаторно-больничный ребенок,
представляла себе в сто раз лучше, чем возможность неисполнения договоров.
Честные партнеры по играм, заступавшиеся за меня в самых сложных ситуациях,
кинули меня на такой мелочи. Я была поражена.
В школу я пошла в 1964 году. Мы оказались с Веркой в параллельных
классах. Школа была скучнее больницы и санатория, дети много врачи и
подлизывались. В классе сложился "отличницкий бомонд" - такие девочки с
косами, тихие аккуратные и воображалистые. По отметкам я тоже была
отличница, но у меня почему-то всегда тетрадь, руки, лицо и манжеты были в
чернилах. В моих руках текли даже не заправленные чернилами ручки. Еще у
меня были проблемы с одним мальчиком. Моя любимая учительница Ирина
Васильевна, видимо, всем вправила мозги, что дразнить меня хромоножкой
нехорошо. Никто и не дразнил. Кроме мальчика, который как раз мне нравится.
Каждый день он выбегал из школы пораньше, прятался за колонну и при
виде меня выскакивал с воплем: "Хромоножка!". Я изо всех сил давала ему
портфелем по голове. Он шатался от удара, а я гордо удалялась к дому.
Назавтра все повторялось. Я никогда не жаловалась, но однажды раскровавила
ему физиономию. Его отвели в медпункт, а мне в тетради написали: "Безобразно
избила мальчика".
Наши садомазохистские услады кончились в четвертом классе, когда меня
перевели в специнтернат, иначе, я, наверное, отбила бы ему все мозги. Мы
встретились через много лет в автобусе, я уже была замужняя женщина с
детьми.
- А я вот в Америку уезжаю. Навсегда. Зачем ты замуж вышла? Я тебя
любил всю жизнь, с первого сентября первого класса, - сказал он, и я чуть не
заплакала и чуть снова не треснула его сумкой по голове.

Во втором классе на продленке мне все объяснили про половую жизнь. В
описании не было ни одного нормативного выражения, но технологические
аспекты я усвоила. Каково было мое изумление, когда вскоре после этого мама
выхватила у меня из рук "Декамерон" и унесла с криками негодования. Не
идеализируя уровня маминой изобретательности, я прочесала дом по квадратам и
обнаружила синенький томик Боккаччо в тазу под ванной. Это упрощало задачу.
Обычно мне не разрешали читать лежа в ванной, объясняя, что от этого
портятся глаза и книги. Теперь, залезая мыться, я доставала "Декамерон" и
супервнимательно читала. Прочитав, была страшно разочарована и на всю жизнь