"Луи Арагон. Карнавал (рассказ) (про войну)" - читать интересную книгу автора

странно, он уклоняется от прямых ответов, архитектура, крашеные дома,
зеленые и темно-малиновые крыши.
Я ведь искал встречи с доктором, чтоб поговорить о Бетти... удивительно,
почему на каком-то повороте фразы я перескочил на русскую тему... С
изумлением замечаю, что увлекаюсь все больше. Задаю вопросы. Странная вещь
стыдливость. У каждого своя: о Революции из него ничего не вытянешь. Можно
подумать, он избегает этой темы. Когда он сворачивает на лирические
воспоминания о крашеных домах, я пытаюсь себе их представить, но мне не
удается. Что значит крашеные? Сначала я подумал, что они раскрашены как
мебель-цветы, птицы, декоративный орнамент. Но Теодор все возвращается к
Петербургу-он никогда не говорит Петроград, - белые ночи, острова. Все
случившеесядля него нечто интимное. У меня создается впечатление, что видел
он не больно-то много, их поспешно отправили в Архангельск. Спрашиваю:
"Значит, Россия-это своего рода карнавал?" Он долго не отвечал, хохоча
своим утробным смехом, точно у него брюшко, хотя на самом деле он скорее
поджарый. В сущности, так всегда получается, и не с одним только Теодором.
Невозможно толком узнать, что же, собственно, происходит. В Цюрихе ли,
в Москве ли, даже-в Париже. Письма, которые я получаю, новый интерес к
жизни, проснувшийся у всех, и кто чем занимается... все это совершенно
непонятно отсюда, из Решвога. И в самом Решвоге, где дома некрашеные,
понятно не больше. Что, в конце концов, сделали с парнями из Фор-Луи,
которые раскрашивали себе торс? И вообще, что у них в головах, у всех
людей?
Теодор заставил меня повернуться спиной к Рейну, мы подошли еще к
какой-то реке, естественно, снова Модер. Перешли через него неподалеку от
деревушки, которая называется Статтматен, а что там... Друзенгейм? Я повел
вас окольным путем, чтоб показать... он напускает на себя таинственность.
Что еще за комедия? Когда я спрашиваю его, как называется это место, а он
отвечает, если б вы только знали, это уже не смешно.
С Энгельсом он промахнулся, хочет теперь взять реванш. Ну так как же,
по-вашему, может называться эта деревушка, а?
Нейи-сюр-Марн, Вильфранш-на-укуси-меня-за-палец, Вилле-суМальзерб,
какие еще есть станции метро? Я сразу сдаюсь. Ученик Удри, а ведь могли
получить прекрасную отметку. Я все же не понимаю, каким именем нарекли.
Кого? Ну вот опять! Он готовил свой эффект, томил на медленном огне. Пока
не порыжеет. Тонкий намек на недавнего фазана, да примет Модер его душу! Я
прошу вас, Теодор, право же. Чего вы ждете? Дроби?
Он небрежно бросил: "Зезенгейм"... ну как? Я не понял этого "ну как?".
Он упивается собственной остротой, наслаждается произведенным
впечатлением, а я все еще никак не смекну, догадка не искрит, моя
бунзеновская горелка не вспыхивает огнем... "Зезенгейм", бубнит он, точно
на церковной службе, Поначалу Зезенгейм говорит мне не больше, чем Фридрих
Как-его-там, потом. Потом, нет, да нет же-да, конечно, да, я просто не
расслышал, в ушах у меня свистит и нос мокрый, далеко еще? Потому что
быстро темнеет... Зезенгейм, доктор?
Да, господин лейтенант, точно, черным по белому, вон там, на равнине,
чуть правее, выше, да нет же, нет, ближе к нам...
Правильно... колокольня, низкие ограды, коровы на зеленом с белыми
проплешинами лугу, этот кусочек литературы, этот леденчик для
экзаменующихся на конкурсе преподавателей немецкого, Зезенгейм, дорогой