"Луи Арагон. Карнавал (рассказ) (про войну)" - читать интересную книгу автора

мой, вы совершенно правильно расслышали, Гёте: ...wir rissen einen
anmuthigen FuBpfad iiber Wiesen, gelangten bald nach Sesenheim, lieBen
unsere Pferde im Wirtshause und gingen gelassen nach dem Pfarrhofe...'['
... проехав по прелестной луговой дороге, мы вскоре достигли Зезенгейма,
оставили лошадей в харчевне и поспешно отправились к пасторскому двору...
(Гёте "Поэзия и Правда")] Векфильдский священник на Модере, с двумя
дочками, как нельзя более liebenswiirdig2 [2 Любезный (нем.)], и, если
помните, этот сельский пастор, едва ли не самая прекрасная фигура,
выписанная на первом плане современной идиллии, - как выражается
Вольфганг-человек, подобно Мельхиседеку, совмещающий в себе священника и
царя... как, я смеюсь? Так выражается сам творец Фауста и Вертера,
проявите почтение, гадкий мальчишка. Гёте вашей Беттины, в 1770 году, если
хронология меня не подводит, предстоит именно здесь обнаружить Фредерику
Брион и ее старшую сестру Оливию, которая в семье была более известна под
именем Мари-Саломе.
Фредерике шестнадцать... "Гляди-ка, как Лени..." Лени? Теодор
посмеивается, надо же, есть еще, оказывается. Лени? Я бормочу что-то
невнятное. "Дом священника все тот же..."-говорит Теодор, который на такой
же короткой ноге с "Духами дамы в черном"3 [3 Роман французского писателя
Гастона Леру, мастера детективного жанра.], как с Гёте и с Мемориальным
холмом. В саду, за домом, показывают беседку, точнее, небольшой бугор,
поросший травой и деревьями, на который Фредерика подымалась, чтобы
увидеть издали, на равнине, - дело, очевидно, было летом, - как пылит
дорога под копытами Вольфганга, простите, его коня:

Es schlug mein Herz, geschwind, zu Pferde!
Es war gethan fast eh' gedacht... '

[1 Коня! Я долго дожидалсяИ конь почуял иглы шпор
(Гёте "Свидание и разлука". Перевод М. Михайлова.)]

Дада2 [2 "Дада" по-французски на детском языке "лошадка". От этого
слова произошло название литературного течения "дадаизм", к которому в
молодости принадлежал Арагон.], я долго дожидался! Как видите, все уже
было, гораздо раньше, чем принято считать. Спасибо, до меня дошло. Ну а
когда он говорит Und doch, welch Gliick geliebt zu werden3 [3 О. что за
счастье быть любимым! (нем.)], это вам, господин лейтенант, ничего не
напоминает? Быть любимым...
Вы сегодня слишком много себе позволяете, доктор, - это что, признак
хорошего воспитания?
Он показал мне сложенную бумажку, которую дал ему военфельдшер, только
что, пока я играл в шахматы... странно, мне ее лекарь не показывал. Но
пришел Теодор, а откуда он его, собственно, знает, Теодора? Гляди-ка.
Статья, написанная им в связи со смертью Аполлинера, где он намерен
опубликовать ее, Теодор точно не знает, в "Нор-Сюд" или в "Сик",
естественно, больше-то негде ведь, это верно. Дайте-ка взглянуть, доктор.
Можно подумать, говорит доктор... что можно подумать? Читайте сами.
Можно подумать, будто он гулял вместе с нами, а потом, как и мы,
остановился здесь, зашел в кафе напротив церкви... и пока мы говорили о
Фредерике Брион, он, поглядывая на погост, покусывая время от времени