"Луи Арагон. Карнавал (рассказ) (про войну)" - читать интересную книгу автора

еще лекарь заявился, устроил целую историю по поводу помещения, которое
ему дают, точнее, не дают для его "радикулитных с температурой" и всякой
прочей заразы. Да хоть его спросите, он тоже видел, как и я. В окно. Вы
знаете, отсюда вид прямо на комнату вашей Дульсинеи...
- Господин капитан, мадемуазель Книпперле...
- Пожалуйста, можете называть ее, как вам нравится! Я выглянул наружу,
на улице застрял в грязи грузовик, рядом с катком, потом поворачиваюсь-и
что же я вижу... уж когда такое на людях! Я ведь не нарочно. Так вот, ваша
барышня стояла в дверях, каждый мог видеть и слышать, на второй ступеньке
крыльца...
Он поглаживал снизу вверх свои усы. Томил меня. Лейтенант хлопал себя
по ляжкам.
- Так что же? - спросил я. Очень сухо. Пусть скажет и заткнется.
Он почувствовал, что дело может обернуться плохо, какой он там ни
капитан. Но слишком уж соблазнительная была ситуация.
Он слегка прокашлялся, поглядел на свои ногти, точно после маникюра.
Разжал пальцы:
- Так вот, они стояли у всех на виду, на крыльце, она на верхней
ступеньке, он на нижней... да, я совсем забыл сказать... американский
солдат... пальчики оближешь... Так-то. Мало быстро взять старт, нужно еще
добежать первым...
Я ничего не сказал. Расписался в книге под своим кратким донесением.
Наступила тишина. Оба офицера смотрели на меня.
Отсутствие реакции, легкое пожатие плеч внушало им уважение ко мне.
- Хороший игрок... - сказал Макжматен.
Я сделал вид, будто не слышу. Главное, не выказать торопливости.
Чересчур уж много удовольствия я им доставлю, если прямо отсюда пойду к
Бетти. Американец. Мне тут же припомнилась песенка Габи Дели, она вывезла
ее из США, понятно... Всплывали какие-то слова из наших разговоров, своего
рода подтекст, и почему это я выбрал из всех ее имен именно Бетти... И она
еще назвала меня лгунишкой из-за того, что я скрыл от нее всю эту дурацкую
историю на дороге, вечером, и Лени. Я не мог больше выдержать. Пусть себе
Манжматен думает, что хочет!
Бетти открыла не сразу. Была ли она одна? Похоже, что да.
Уж не выпустила ли она его через черный ход. Miitterchen, конечно, была
в сговоре. Дверь отворилась.
- А. это вы, Пьер? Входите.
Ну, раз она приглашает. Я сразу заметил, что она взволнована.
Она подкрасила губы, прежде чем открыть дверь. Я видел ее грудь. Мы
молчали. Я явился как человек, который собирается устроить скандал Я вошел
с готовым вопросом на губах: Ну, что это еще за американец? Но не
выговорил его. Она посмотрела на меня. Она решилась первой:
- Вы вернулись? Когда? Да что с вами, вы дрожите?
- А вы, вы не дрожите?
Она дрожала, поняв это, она улыбнулась бледной улыбкой.
- Я? - сказала она. - У меня есть основания...
- Ах так?
Молчание возобновилось, как возобновляется шум. Нестерпимый шум.
Капающий кран. Нади не тянуть. Сказать немедленно, сразу, сказать то, чего
я никогда еще не говорил ей. Снять запрет. В конце концов, этот