"Луи Арагон. Страстная неделя (роман) [И]" - читать интересную книгу автора

ощутил волнение сердца одновременно с Теодором или чуть раньше... И как
знать, может быть, в этом квартале и у него были первые любовные
приключения...
Кавалерист приближался к родным местам, где прожил свои юные годы, а
это настраивало на сентиментальный лад.
Вдруг Теодору подумалось: "Я-то зачем во все это влез?
Зачем, какого черта, какого дьявола? Зачем я послушался Марк-Антуана?
Разве это мое ремесло? Конечно, я стал сомневаться в себе, но все же, все
же!" Само собой разумеется, и отец толкнул его на этот шаг. Сам Тео только
забавлялся-портные, оружейники, да еще с такой посадкой, да еще такие
лошади... А теперь тяни лямку, как грузчик: ну что ему Бурбоны? Ведь ему
следовало бы стать солдатом еще в 1810 году. Тогда люди шли, чтобы
сражаться... То была великая эпоха, эпоха победоносная.
Как убеждал Теодора его друг Дьедонне пойти Б императорский эскорт!
Теодор тогда и слушать его не хотел. Он ненавидел войну.
Сражаться, ему... да во имя чего? Родина-она была тут, с тобой, а вовсе
не в Австрии или в России. С легкой руки отца он привык смотреть на
императора как на республиканца, а Республика... Дьедонне был
республиканцем. Это уж у них фамильное.
Всё слова, одни слова. В Париже находилось все, что влекло его,
удерживало... Для людей такого склада, как он, все происходит только в
Париже.
У него болезненно защемило сердце: он вспомнил свою раннюю юность,
напрасный свой энтузиазм, разбитые чаяния...
вспомнил все, что он бросил, разуверившись в себе. Вот где, быть может,
она, причина его бездумного легкомыслия, этой тяги к щегольству,
побрякушкам, страсть к лошадям, вот откуда "Quo ruit et lethum..." - его
собственный девиз! Он пересек улицу Аржантейль; здесь, на другом ее конце,
как раз все и случилось.
Когда в одиннадцатом году отец предложил Теодору нанять вместо него
рекрута, сын счел это более чем естественным. Он вытащил несчастливый
номер. Ему вовсе не улыбалось уезжать, и поэтому он сказал "да". Впрочем,
это "да" скорее было условным, ибо он не знал, как все устроится. Где отец
отыщет нужного человека? И вот в один прекрасный день они встретились в
этой кофейне на улице Аржантейль, в двух шагах от Павильона Марсан; как
все это произошло? Владелец кофейни, здоровенный, кривой на один глаз
мошенник с неизменной трубкой во рту и и зеленом переднике, свел их с
нужным человеком, с человеком, давшим свое согласие. Парень лет двадцати
пяти, он уже отслужил, будучи призван в 1806 году, но за известную сумму
готов был снова идти в армию, держался он совсем как тот натурщик у
Герена, который позировал обнаженным и безропотно сносил шуточки учеников,
и, совсем как тот, видимо, был согласен на все, лишь бы заработать кусок
хлеба. Странно все-таки: человек продает себя. Ресторатор говорил и
говорил, не давал вставить ни слова и, еще немного, наверняка потребовал
бы от нас: "Да вы только пощупайте!" - словно нам так уж необходимо было
поставить императорской армии именно богатыря.
Несчастный парень, грязная одежда, заскорузлая от пота...
А если они все-таки в Сансе... Но ведь есть же все-таки в Париже армия,
которой командуют маршал Макдональд и герцог Беррийский! Есть все-таки.
"Как вспомню того мальчика, которого мы несли с Удето, - блондинчик в