"Луи Арагон. Страстная неделя (роман) [И]" - читать интересную книгу автора

разорванном рединготе, весь распухший, из угла рта у него что-то сочилось,
а нос забавный, короткий, широкий, лицо тоже широкое, как у того рекрута.
Только, пожалуй, чуточку ниже ростом. Одна подробность тогдашней сделки:
сколько и кому платить, если он умрет. На этот пункт соглашения я пытался
указать отцу... Он меня оборвал: "Да оставь, уже сговорились". Он обязался
выделить ему участок из наших владений в Мортене. Однако, когда год спустя
мы узнали, что этот человек действительно умер, как тот в саду Тюильри...
пусть он умер от болезни на лазаретной койке где-нибудь в завоеванных
областях, скажем в Рёре, пусть не от ядра, не от пули и не при падении с
лошади... а все-таки... В конце концов, если я не желал быть солдатом
Наполеона, чего ради я сунулся в мушкетеры Людовика XVIII? И куда нас
теперь пошлют? Говорят, на высоты Мелэна, чтобы преградить путь Бонапарту.
Не хотел воевать в чужих странах, воюй теперь в своей собственной. И
почему это обязательно мы будем защищаться более стойко, чем те, что
обороняли Гренобль, Лион, Сане? А вдруг войска герцога Беррийского
перейдут на сторону Узурпатора! Нас будет там три-четыре тысячи офицеров,
в сущности всё мальчишки, легкая кавалерия.
гренадеры, кирасиры и мы, черные и серые мушкетеры, с мушкетонами
наперевес, ну а еще кто? Предположим даже, мы удержим Мелэнские высоты,
что помешает им обойти нас справа или слева? При содействии населения... И
ведь из меня выйдет такой же мертвец, как из любого другого, и тоже
потечет розовая слюна вот отсюда..." Теодор провел сверху вниз большим
пальцем правой руки по подбородку. "Кто же в конце концов получил те
деньги, когда наш рекрут в Везеле отдал богу душу? Скорее всего,
ресторатор... удивляюсь, как он тогда не оттянул ему губу, чтобы показать
нам его нижние резцы. А какой вид был у генерала Лагори там, под деревом,
когда в него всадили двенадцать пуль? Только что сейчас Ло де Лористон...
сам-то он об этом не думал, а я вот глядел на него... ведь это было на том
самом месте. На том самом месте".
Проезжая улицей Нев-де-Пти-Шан, Теодор чуть было не свернул налево,
благо улица Антэн находилась в двух шагах, - а что, если заглянуть к
Жозефу, переброситься с ним словечком?
Жозефом он звал своего лучшего друга, Пьера Дедрё-Дорси...
нельзя же покинуть Париж, не попрощавшись с Жозефом. Но Трик, не
дожидаясь решения хозяина, уже повернул на улицу Гайон-знает, где его ждет
овес. Ничего не поделаешь! Впрочем, тогда пришлось бы задержаться и на
улице Людовика Великого, чтобы повидаться с Жамаром... так и конца не
будет!
Удивительное дело, но погода начала по-настоящему разгуливаться. Хотя
над Парижем все еще клубились черные тучи-их пригнал с востока ветер, -
будто мало нам грозных туч, идущих с юга. Какой-то водонос остановился у
фонтана Гайон, утер потный лоб, точно в самый разгар жаркого лета. Кожаный
картуз, грязный фартук; полные ведра с коромыслом поставил перед собой. Он
молча глядел на гарцевавшего мушкетера ничего не выражающим взглядом.
Берлина, запряженная четверкой лошадей, неожиданно выкатила из ворот
особняка на улице Нев-СентОгюстен-к крыше были приторочены какие-то
пожитки, баулы, тюфяки; экипаж круто свернул на перекрестке, и водоносу
пришлось посторониться. Видя, что и карета и мушкетер держат путь на
запад, мчатся навстречу буре, водонос ухмыльнулся и крикнул им вслед:
- Нс туда едете! Кобленц-то, он в другой стороне!