"Эдвард Араб-Оглы. В лабиринте пророчеств " - читать интересную книгу автора

от них во времени, ибо гипотетическая история человечества, из которой была
бы вычеркнута их деятельность, оказывалась бы с каждым десятилетием все
менее похожей на действительную историю. Вот почему к 2000 году Ленин,
несомненно, будет выглядеть в глазах человечества еще более великим
революционером нашего столетия и всей истории.
Вклад Бжезинского в социальное прогнозирование по преимуществу
сводится к изобретению громких эпитетов и обоснованию претензий
технократической элиты, представителем которой он сам себя считает, вершить
судьбы американского народа и всего человечества на мнимом основании ее
"особой одаренности и компетентности". Что касается десяти сформулированных
им черт будущего "технотронного общества", то они являются сомнительной
компиляцией из тру-
1 Z. Brzezinski, America in the Technetronic Age. В дальнейшем этот
прогноз был включен в книгу "Between Two Ages: America's Role in the
Technetronic Era", New York, 1970.

59 дов Комиссии 2000 года, работ Д. Белла, Г. Кана, М. Маклюэна и других,
возможно более тщательно приспособленной к идеологическим запросам
государственно-монополистического капитала. Социальные преобразования
отождествляются им с социальной инженерией, модернизация ограничивается
повсеместной "американизацией", и даже излюбленные всеми футурологами
экскурсы в сферу науки и образования выливаются в примитивную попытку
обосновать их приобщение к "Большому бизнесу": "Интеллектуальная община,
включая университет, могла бы стать еще одной "отраслью промышленности",
отвечающей социальным потребностям, диктуемым рынком, с интеллигенцией,
жаждущей высших материальных и политических вознаграждений". Заверения
Бжезинского в том, что "общественные метаморфозы будут постепенными и
спокойными" и не будут сопровождаться "упорной борьбой за политическую
власть" со стороны ученых и интеллигенции, заслужили ему особую
благосклонность "Большого бизнеса".
Буржуазно-апологетическое направление в социальном прогнозировании
выступает во всеоружии сложных экстраполяций, исторических аналогий и
изощренных сценариев; оно облачено в таблицы, диаграммы, парадигмы и прочие
научные доспехи. Его ахиллесова пята, однако, - нищета социального
воображения. Это, понятно, не индивидуальный недостаток того или иного
футуролога, а неизбежное следствие исторической ограниченности их мышления,
которое не в состоянии вывести своего носителя за пределы капиталистической
системы. Дело не в оценке интеллектуального потенциала, которым обладает
отдельный футуролог как личность, и не в организации и методологии
социального прогнозирования, а в

60 его классовой принадлежности и политических симпатиях.
Обращая внимание на "пределы капиталистического воображения", Роберт
Хейлброунер справедливо пишет: "Качество этого воображения с очевидностью
выявляется, как только мы вспомним о "пророческих" откровениях насчет
будущего, которыми нас часто одаряют представители бизнеса - будущего
громадного изобилия, чудес техники и всеобщего досуга. В таких перспективах
действительно содержится много подлинно нового и открывающего большие
возможности для улучшения материального положения. Но им также присуще
нечто остающееся неупомянутым и даже незамеченным. А именно - эти