"Лайза Аппиньянези. Память и желание, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

социального круга, отводила душу, лишь перемывая косточки своим знакомым.
Весь нерастраченный пыл души госпожи де Труай был отдан этому благородному
занятию. А история Сильви Ковальской была настолько занимательна и
поучительна, что молодому другу принцессы Матильды она не могла не
понравиться.
- Бедняжка Сильви. Это очень печальная история. Она приехала в Париж
тринадцатилетним ребенком, родители отправили ее учиться в монастырскую
школу. Они приезжали довольно часто, навещали ее. Это очень хорошая семья,
аристократическая, но обедневшая. Да и нравы у Ковальских несколько
диковатые. Особенно этим отличалась мать девочки. В Париже за Сильви
приглядывали Поль и Жюли Эзар. Во время каникул она жила у них. А потом
произошла совершенно кошмарная вещь. Когда же это было? Три, нет, четыре
года назад. Совершенно кошмарная авиакатастрофа. Погибли и отец, и мать, и
брат бедняжки Сильви. Видите ли, господин Ковальский был летчиком-любителем.
Это была настоящая страсть. Семья летела в Париж на самолете, но над Альпами
попала в снежную бурю. Самолет разбился. - Эжени драматически всплеснула
руками. - Один миг, и все было кончено. Бедная Сильви.
- Вот оно что, - прошептал Жакоб.
- Кажется, у нее в Польше остался дед и еще, разумеется, всякие тетки,
дяди и так далее. Но Эзары решили, что Сильви должна закончить образование в
Париже. По-моему, и сама девочка этого хотела. Теперь Эзары - ее семья. Мне
рассказывали, что она непростой ребенок, но, сами понимаете, такая нелегкая
судьба... - Эжени снова развела руками.
Жакоб покачал головой.
- Да, трагичная история, - тихо сказал он.
Ему стало трудно дышать. Больше всего Жакобу хотелось выспросить у
хозяйки как можно больше о Сильви Ковальской, но правила вежливости этого не
позволяли. Жардин попробовал найти другую тему для разговора, но у него
ничего не вышло. К счастью, госпожа де Труай любила брать инициативу в свои
руки. Она желала знать все-все про психоанализ и про поездку месье Жардина в
Вену. Кажется, он встречался там с этим ужасным доктором Фрейдом?

В следующую субботу Жакоб Жардин сидел в большом прохладном зале
аббатства святого Ангела. Каменные стены были голы, если не считать картин с
изображением святых. На деревянных скамьях сидеть было жестко, суровая
монастырская атмосфера действовала на присутствующих удручающе. Глаза
публики были устремлены на сцену, где блестел лаком рояль и возвышалась
арфа. Сцена была окрашена разноцветными пятнами - свет падал на нее через
витражи. Контраст между мрачным залом и празднично расцвеченной сценой был
поистине разительным.
Жакоб Жардин обычно очень мало значения придавал тому, какое
впечатление он производит на окружающих. В детстве он был избалованным
ребенком, в котором мать и отец души не чаяли. При этом отец всегда
обращался с мальчиком как с равным. Когда же Жакоб стал взрослым, в его
жизни всегда была какая-нибудь важная цель, и, всецело поглощенный очередной
задачей, он совершенно не интересовался своим внешним видом.
Однако, находясь в этом мрачном зале, он впервые увидел себя как бы со
стороны, глазами окружающих его людей. Вокруг сидели чинные семьи,
благообразные родители, прилизанные дети, белолицые монахини. Должно быть,
на их фоне он выглядел полным идиотом. Наверняка все догадались, что он