"Жан Ануй. Пассажир без багажа " - читать интересную книгу автора

Просто ужас берет при мысли, что пятнадцать лет его продержали в Пон-о-Броне
и не сумели выудить у него ни слова о прошлом, а наш малыш Альбер всего за
три месяца добился слова "сопляк". Наш малыш Альбер великий психиатр!
ЮСПАР. И к тому же очаровательный молодой человек.
ГЕРЦОГИНЯ. Дитя мое дорогое! К счастью, с его приходом в приюте все
изменилось. Очные ставки, графологическая экспертиза, химические анализы,
полицейские расследования,-- словом, было сделано все, что в человеческих
силах, лишь бы Гастон нашел своих родных. И со стороны клинической то же
самое, Альбер решил лечить его самыми новейшими методами. Вообразите, он уже
сделал ему семнадцать искусственных абсцессов!
ЮСПАР. Семнадцать! Но это же чудовищная цифра!
ГЕРЦОГИНЯ. Да, чудовищная, а главное, потребовала редкостного мужества
от нашего малыша Альбера. Ибо, скажем прямо - это дело рискованное.
ЮСПАР. А Гастон?
ГЕРЦОГИНЯ. А на что ему жаловаться? К его же благу все делается.
Правда, зад у него будет дырявый, как шумовка, но зато он вспомнит прошлое.
А наше прошлое - это же лучшая часть нас самих! Любой порядочный человек не
колеблясь сделает выбор между своим прошлым и кожей на заду.
ЮСПАР. Само собой.
ГЕРЦОГИНЯ (заметив подошедшего во время разговора Гастона). Ведь верно,
Гастон, вы бесконечно признательны доктору Жибелену за его неусыпные труды
над вашей памятью, особенно после стольких лет, бесцельно потерянных
доктором Бонфаном?
ГАСТОН. Крайне признателен, герцогиня.
ГЕРЦОГИНЯ (Юспару). Вот видите, я его за язык не тянула. (Гастону.) Ах,
Гастон, друг мой, как это волнительно - но так ли - знать, что за этой
дверью, быть может, бьется сердце матери, старика отца, который уже
протягивает к вам для объятий руки!
ГАСТОН (как-то по-детски). Знаете, герцогиня, я уже столько нагляделся
на добрых старушек, которые по ошибке принимали меня за сына и тыкались мне
в щеку мокрым носом; на старичков, которые тоже по ошибке кололи мне щеки
небритым подбородком... Вообразите себе, герцогиня, человека, у которого
четыреста пар родителей. Четыреста пар, и каждая готова его приголубить.
Пожалуй, многовато.
ГЕРЦОГИНЯ. А маленькие дети, бамбинос! Малютки, которые ждут своего
папочку. Посмейте только сказать, что вас не томит желание расцеловать этих
крошек, посадить их к себе на колени!
ГАСТОН. Пожалуй, получится не совсем удобно, герцогиня. Самым младшим и
то должно быть уже двадцать.
ГЕРЦОГИНЯ. Ах, ЮСПАР... У него прямо какая-то болезненная потребность
осквернять все самое святое.
ГАСТОН (вдруг мечтательно). Дети... У меня были бы сейчас маленькие
дети, настоящие, если бы мне разрешили жить на свободе!
ГЕРЦОГИНЯ. Но вы же отлично знаете, что это невозможно!
ГАСТОН. А почему? Потому что я не помню ничего, что делал до того
весеннего вечера восемнадцатого года, Когда меня нашли на сортировочной
станции?
ЮСПАР. Увы! Именно поэтому!..
ГАСТОН. Людой почему-то пугает мысль, что человек может жить без
прошлого. Даже на подкидышей и то косо смотрят... Но им хоть успевают