"Аньци Минь "Красная Азалия" Жизнь и любовь в Китае" - читать интересную книгу автора

тилась вниз. Семейство Гробика отбыло на политсеминар. Наша курица,
наша Борода, превратилась в кучку костей, лежавших в мусорной корзине.
Гробик сообщила, что на вкус она оказалась что надо.
В школе учебниками служили книги Мао. По истории китайской компар-
тии я была лучшей в классе. Ведь это была история побед пролетариата
над силами реакции. Западная история была историей капиталистической
эксплуатации. Портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина соседствова-
ли с портретом Мао, и каждое утро мы отвешивали им поклоны, как отве-
шивали и самому Мао, желая ему долгой жизни. Сестры списывали у меня
сочинения. Это были собрания лозунгов. Каждое начиналось словами: "Ду-
ет ветер с Востока, бьют барабаны, гремят сражения. Кто нынче в мире
напуган? Народы не боятся американских империалистов, нет, это амери-
канские империалисты боятся народов мира". За эту фразу я нахватала
кучу призов. Звездолет смотрел на меня, словно на волшебницу. А для
меня сочинение было плевым делом. Вот состязания на китайских счетах -
это да. Хотя я писала сестрам и брату сочинения, общего у нас было ма-
ло. Я чувствовала себя взрослой. И тосковала по трудностям. День и
ночь я внедряла в школе коммунизм, совершала революцию, покрывая ло-
зунгами заборы и стены. Под моим руководством одноклассники собирали
деньги для голодающих детей Америки. И гордились этим. Мы верили, что
способствуем распространению красного цвета по географической карте.
Мы боролись за окончательный мир на планете. Меня буквально пронизыва-
ли героические чувства. И душа моя пела.
Меня пригласили на собрание школьного ревкома. На дворе 70-й, мне
тринадцать лет. Мы обсуждаем, как двинуть в нашей школе Культурную ре-
волюцию, обсуждаем вместе с комитетчиками, настоящими революционерами.
Когда я поднимаю руку и прошу слова, меня уже не бросает в краску. Мне
известно, о чем нужно говорить. Цитаты из "Женьминь жибао" и журнала
"Хунци" так и сыплются из меня. Мои речи проникнуты сознанием важности
момента. Я горжусь собой. Тогда, в начале 70-х, моя высокая должность
в отряде детей-хунвэйбинов создавала особый ореол вокруг всей нашей
семьи. Мои почетные грамоты были предметом материнской гордости, но ни
одну почему-то она на стену не повесила. Мое имя было постоянно на ус-
тах у школьного начальства, звания так и сыпались на меня: "Активист
маоистской учебы", "Образцовая внучка Мао", "Отличник учебы". Когда я
выступала по школьному радио, одноклассники моих сестер и брата погля-
дывали на них с завистью и восторгом.
Новый секретарь школьного парткомитета по имени Чэнь был из рабочих
Шанхайского судостроительного. Тощий, что бамбуковый прут, лет пятиде-
сяти. Все учил меня политические митинги организовывать. Любил порас-
суждать: мы, мол, должны доверять нашим юным вождям ответственные роли
в Культурной революции, должны разбудить инициативу детей-хунвэйбинов.
Требовал не бояться всего малопонятного. Заставлял усвоить простую
мысль: "Пусть Земля перестанет вращаться - ты продолжай движение!"
Кажется, в начале ноября секретарь Чэнь вызвал меня к себе. Сообщил
по секрету, что комитету удалось разоблачить скрытого классового вра-
га, он же - американский шпион. Должен состояться митинг протеста, ты-
сячи эдак на две участников. С разоблачительной речью от имени школь-
ников предложил выступить мне. Я поинтересовалась, кто же оказался
врагом. Нахмурившись, секретарь назвал имя, потрясшее меня. Цю Е,