"Сергей Антонов. Поддубенские частушки. Из записок землеустроителя" - читать интересную книгу автора

грудка бронзовых монет, которые употреблялись вместо гирек. Василий
Степанович был опытником. Катерина Петровна, жена его, сначала ворчала,
пыталась наладить в комнате жилой порядок, но потом смирилась и даже
полюбила все эти пучки и зернышки и хвасталась гостям желтыми огурцами,
которые были величиной с доброго поросенка. Она ежедневно смахивала пыль с
колосьев, собирала в бумажку опавшие зерна и аккуратно сообщала мужу, откуда
они упали. Впрочем, если она ошибалась, Василий Степанович без особого труда
разбирался в этом сам.
Единственным предметом, к которому так и не смогла привыкнуть Катерина
Петровна, был большой круглый барометр, укрепленный на доске мореного дуба,
с золочеными стрелками. Через несколько дней, после того как он появился на
стене, Катерина Петровна заметила, что показания его сильно влияют на
настроение мужа. Как только стрелка двинется налево - Василий Степанович
сердится и не разговаривает. Однажды Катерина Петровна заметила, что прибор
с изъяном: если постучать по стеклу, то стрелка на некоторое время отходит
направо, на хорошее настроение. И Катерина Петровна, более всего на свете не
терпевшая, когда муж не в духе, тайком постукивала пальцем по стеклу.

Вот и теперь, когда я вошел, старушка стояла возле барометра с видом
провинившейся первоклассницы, а стрелка показывала "ясно", хотя духота
обещала ночную грозу.
- А мой где? - спросила Катерина Петровна, отойдя от злополучного
прибора.
- Сейчас придет. Его по пути, кажется, секретарь правления остановил.
Через несколько минут вошел Василий Степанович, и вскоре мы сидели за
столом и пили чай.
Толстый самовар, царь Берендей, как называл его Василий Степанович,
стоял на подносе в короне и при медалях. Хотя у Катерины Петровны были и
плитка и электрический чайник, чай она пила из самовара, потому что в
самоваре и кипяток слаще, и горница с ним становится уютней.
И действительно, когда Катерина Петровна открыла окно и белая занавеска
стала заигрывать с огурцом, как с котенком, и самовар запел свою песенку, и
внутри него изредка с легким звоном стали проваливаться вниз угольки, когда
вдали, на улице, кто-то начал перебирать лады гармоники, разминая пальцы, и
вместе с теплым ветром в комнату залетели обрывки тихих, девичьих голосов, -
мне стало так хорошо и покойно, что я даже немного поежился, как бывало, в
детстве, под одеялом.
- Куда же ты столько сахару навалила, - сказал Василий Степанович
жене, - ложкой не провернуть.
Катерина Петровна покосилась на барометр. Стрелка все еще показывала
"ясно", но Василий Степанович был не в духе.
- Всегда столько кладу, Вася. Или сахар стал слаще? Что на собрании-то
говорили?
Василий Степанович строго взглянул на меня и ответил:
- Ничего особенного. Наш план утвердили. Потом эмтээсовского агронома
песочили. Покрывает своих механизаторов.
- Так ему и надо, - Катерина Петровна недоверчиво посмотрела на мужа. -
И план, говоришь, утвердили?
- Утвердили. Ты-то вот ворчала, выказывала себя умней всех, а райзо
утвердило.