"Сергей Антонов. Дело было в Пенькове" - читать интересную книгу автора

чувстве было что-то стыдное. - Все-таки не кто-нибудь, а отец. Надо
по-хорошему.
- По-хорошему век тебя не дождаться.
- А ты помирись с ним... Помирись, ладно?
- С начальством трудно мириться.
- Чего проще! Работай, как люди, он к тебе и переменится.
- Работа не Алитет, в горы не уйдет... А лен колотить все равно не
стану. Бабье дело.
- Мы, доярки, и то колотим. Время-то уходит. Приходи, Матвей, ладно?
Приходи, желанный ты мой.... - говорила она, водя мягкой щекой по его
твердым, горьким от табака губам.
Матвей помолчал, потом спросил тихо:
- Помирюсь - распишемся?
- Тогда - как хочешь. Сам знаешь: без тебя мне пе жить. Приходи завтра,
ладно?
- Ладно. Приду.
И, не попрощавшись, Матвей пошел домой, а Лариса стояла и слушала его
шаги до тех пор, пока на той стороне деревни не звякнула клямка калитки.


Глава третья

Бочка с лигроином

Хотя Иван Саввич и не показал виду, но слова Матвея о бочке лигроина
его сильно встревожили.
Несколько дней назад правление решило свезти на колхозный рынок овощи и
картошку. Выезжать надо было поскорей, потому что начинался сентябрь и дождь
мог полить каждую минуту. Сразу после заседания правления Иван Саввич
распорядился подготовить к дальнему рейсу полуторку и выделил двух непьющих
сопровождающих. Во избежание придирок городской милиции машина была вымыта и
вычищена. Сопровождающие погрузили плетеные корзины с овощами, и шофер,
разогнав нахальных внеплановых пассажиров с мешками и кошелками, закрутил
проволокой бортовые крючья. Однако в последний момент выяснилось, что на
складе осталось только полведра горючего. Иван Саввич рассердился, вызвал
кладовщика, пригрозил ему ревизией, потом велел заложить подводу, сходил в
сельпо и, выйдя оттуда с оттопыренными карманами брюк, уехал в тракторную
бригаду. Часа через два он вернулся с бочкой, в которой плескался лигроин, и
шофер, во второй раз выгнав из кузова упрямых пассажиров, благополучно отбыл
в город.
Откуда взялась бочка - никто не интересовался. Кроме Ивана Саввича,
знал об этом только тракторист Зефиров, подписавший, вместе с председателем
акт о перепашке зяби, да четырнадцатилетний Витька-плугарь, которому было
велено отвечать, если кто-нибудь спросит, что зябь перепахали два раза, Иван
Саввич был человек честный и воровства в колхозе не переносил. Обмен
государственного лигроина на литр водки он считал не воровством, а рядовой
хозяйственной операцией. "Во-первых, лично я, - рассуждал Иван Саввич, -
никакой выгоды, а тем более обогащения от этого обмена не получил, а,
наоборот, истратил на водку свои деньги, за которые еще неизвестно как
придется отчитываться перед женой. Во-вторых, всему колхозу и отдельным