"Эвелин Энтони. Выстрелы в Замке Маласпига " - читать интересную книгу автора

этого решила совершить паломничество в город ее предков, где очень хотела
бы познакомиться со своими родственниками и, по возможности, повидать
семейные сокровища. Она просит простить ей этот неожиданный, без
предварительного приглашения, визит, слишком велико ее желание
познакомиться с ними. К этому, с неприятной для нее самой напускной
сентиментальностью, она приписала, что с самого детства мечтает побывать во
Флоренции и повидать старый дом ее бабушки. Мысль о Карпентере придавала ей
смелости. С женской нервозностью ничего не поделаешь, верой в себя она
обязана прежде всего ему. Не столько его урокам, сколько проведенной с ним
ночи. Воспоминание о ней прибавляло ей сил. В те часы, когда она особенно
страдала от одиночества, у нее была более надежная опора, чем воспоминания.
Надежда на будущее. "Если я тебе понадоблюсь..." - сказал он. Это
предложение означало нечто большее, чем обещание приехать в Италию в случае
надобности. Она отшвырнула сигарету. Полученное письмо требовало ответа. Но
что-то в ней восставало против этого. На Вилле Маласпига наверняка есть
телефон. Люди, там живущие, должны быть способны к нормальному общению.
Бояться их просто смешно. Она сняла трубку и попросила телефонистку на
коммутаторе соединить ее с нужным номером. Послышались долгие монотонные
гудки какого-то странного тембра. Она уже отчаялась получить ответ, когда
кто-то наконец снял трубку, и Катарина по-итальянски попросила подозвать
герцогиню ди Маласпига и назвала собственное имя: Катарина ди Маласпига
Декстер.
Последовало ожидание, такое длительное, что Катарина уже подумала
было, что их разъединили. Наконец в трубке зазвучал высокий, звонкий голос:
- Говорит Изабелла ди Маласпига. А вы, должно быть, та самая синьорина
Декстер, которая прислала нам письмо?
- Да, - ответила Катарина. - Я только что получила ваше любезное
приглашение. Буду рада прийти к вам на чай в среду.
- Не стоит благодарности. - Голос звучал совсем молодо, дружелюбно и
взволнованно. Ничего похожего на снисходительное покровительство. - Мы с
нетерпением ждем встречи с вами, дорогое дитя. Особенно доволен мой сын. Он
просто счастлив, что у него появилась новая кузина. Итак, до среды. Всего
доброго.
Она была сама любезность, сама приветливость. Ну не смешно ли это -
бояться кого-нибудь, а затем очаровываться несколькими дружескими словами
по телефону?
Такси пересекло Понте-Алла-Карраройя; мосты во Флоренции полны
драматической экспрессии и прекрасны; свободно и грациозно взлетают они над
широким потоком Арно. На горизонте гордо возвышаются купола соборов;
типично итальянские колокольни как будто ощупывают своими пальцами-шпилями
синее небо. Даже само название звучит музыкально. Кампанила*. Но при всей
красоте и древней культуре во Флоренции есть нечто жестокое и высокомерное,
что проявляется в самих флорентийцах. Но так трудно искать недостатки там,
где на каждой улице можно увидеть архитектурное чудо, где через самый центр
протекает серебристо мерцающая река, где во всем своем великолепии высится
знаменитый кафедральный собор, колокольня и баптистерий* которого
господствуют над самым сердцем города. Это город Медичи, Ривера, Маласпига,
рабочая мастерская Микеланджело, Донателло*, Гиберти*. Время не имеет
значения, даже для занятых флорентийцев. Оно создано для людей, а не люди
для времени. Женщины здесь не сидят на диете, а едят в свое удовольствие; у