"Юрий Анненков. Повесть о пустяках " - читать интересную книгу автора

Ах, мама, мама, мама,

Какая драма:

Вчера была девица,

Сегодня - дама...

Поручик производит ритмические телодвижения по системе Мюллера и,
убедившись, что от бинтов, прихрамывания и ранений не осталось и следа,
надевает халат и кидается на ковровую, потертую атаманку. На стене
скрестились сабли и дуэльные пистолеты. Запалив старинную, обкуренную
предками, длинную трубку, поручик мечтательно глядит в потолок; кольца
голубого дыма уплывают в вышину. Иногда тонкая, прямая струя пронзает их
одно за другим, нанизывает: шашлык на вертеле. Кнопками приколоты к обоям
фотографии голых и полураздетых женщин - в чулках, в корсетах, в
панталонах...

Белый пудель, похожий скорее на белую тень собаки, вьется подле
атаманки. Поручик ложится на живот, протягивает арапник пуделя прыгать..

- Анкор, еще анкор! - повторяет поручик два, три, четыре раза, голос
его тускнеет, поручик погружается в сон. Комната засыпает также. В воздухе
повисает белая тень собаки - в прыжке над арапником.

25

Государь Император, удостоив внимания способности рисующего офицера,
Высочайше повелеть соизволил предоставить ему добровольно оставить службу и
посвятить себя живописи, с содержанием по 100 рублей ассигиациями в месяц. И
вот появилась квартирка в Санкт-Петербурге, с грошовой мебелью, с
гранатовыми обоями и золотым бордюром, с грудой холстов и папок. В папках
лежали удивительные вещи, и, хотя торговец художественными изделиями и
эстампами Дациаро с Морской улицы всему предпочитал заказные портреты, папки
распухали от удивительных вещей. Маленькая квартирка часто пустовала: хозяин
целыми днями блуждал по городу. Хозяин видел жизнь, питерскую жизнь, -
изображенной на холсте фламандскими мастерами. Представление о жизни
двоилось. Было странным и страшным родство российских сидельцев, горничных,
расфуфыренных купчих, бородачей второй гильдии, крикливых сбитенщиков - с
эрмитажными полотнами. Офицер лейб-гвардии Финляндского полка, капитан в
отставке, Павел Андреевич Федотов, резался в "дурачка" в подворотне
Апраксина рынка, и ему мерещилось, что он бродит в прохладных анфиладах
музея. Борода собеседника, его енотовая шуба, варежки - казались писанными
по полотну фламандцем Теньерсом. Федотов распознавал даже чуть приметный
ворс кисти, заглаженные временем рельефы мазка. Чтобы еще крепче убедиться в
своих наблюдениях, Федотов снова торопился в Эрмитаж, но там его неожиданно
обступало многолюдье Апраксина рынка. День заканчивался головной болью,
головная боль начиналась миганьем в глазах. Но одни ли только фламандцы?
Вслед за фламандцами пришли англичане. Русский, руссейший капитан в отставке
(с правом ношения мундира) до такой степени сливался с англичанином