"Артем Захарович Анфиногенов. Мгновение - вечность " - читать интересную книгу автора

- Нет, - отрезал Кулев. - Еременко на месте.
- Где?
- В штабе фронта. Я только от него.
- От Еременко?
- Да.
- Никак друзья? - изумился ездовой.
- Знакомы. Мы его прошлой осенью спасали...
Под вечер на "пятачок" прибыл полковник Раздаев - усталый, загнанный;
резкость, ему свойственная, выступала во всем, что он говорил и делал.
Майора Егошина, только что вылезшего из "черта полосатого" и поспешившего к
полковнику с докладом о боевом вылете, слушать не стал; изловив на штабном
крыльце, где пал несчастный Василий Михайлович, готового улизнуть
корреспондента дивизионной газеты, взял его в оборот:
- Почему принижаете достоинство воздушного бойца, дискредитируете в
глазах личного состава?.. Напечатали, читаю, - полковник повел пальцем на
ладони: - "Еще один стервятник на боевом счету Баранова..." Отдаете отчет в
своих словах? Что ж, по-вашему, старший лейтенант Баранов стервятиной
кормится? Он врага уничтожает, а не падаль!..
Майор Егошин сопровождал комдива, следуя за ним на некотором отдалении
справа. На спине Михаила Николаевича, под лямками сброшенного парашюта,
отпечатались влажные, темные от пота полосы, к полковнику он приноравливался
с трудом. Тирада в адрес газетчика немногого стоила, нынче все так говорят:
"Сбил... уничтожил... вогнал в землю фашистского стервятника". Чем плохо?..
Стервецы они, гады, куда нас загнали... Но в тираде был еще иной,
упреждающий события смысл, заставивший Егошина держать ухо востро: всем, кто
повинен в чепе, едва не сгубившем Баранова, несдобровать!..
На КП с появлением несшего грозу Раздаева все встали. Кулев, не отнимая
трубки от уха и волоча за собой шнур, ретировался в угол... Вид неловко
отходящего, подергивающего шнур, путающегося в нем лейтенанта не понравился
полковнику.
- Что коза на привязи! - фыркнул он, выкладывая на стол шлемофон,
перчатки, сохранявшие, подобно слепку, форму полусогнутой кисти. - Или
бедняку в хозяйстве и сивая коза подмога? - добавил Раздаев, вглядевшись в
лейтенанта. - А, Егошин?
- Лейтенант поставлен мною специально на связь.
- Все скрытно! - сказал полковник, с неодобрением глядя на Кулева. -
Полная скрытность сосредоточения... Языки не распускать. У кого язык
длинный - обрубим...
"Цирлихи-манирлихи я не люблю, - при случае объяснял подчиненным Федор
Тарасович Раздаев. - Я люблю прямо, по-солдатски". При этом его сизый от
бритья подбородок тяжелел, глаза округлялись. Впрочем, подобных разъяснений
полковник давненько никому не давал, потому что каждый день и час нахождения
его дивизии на подступах к Волге, особенно последние сутки, когда на плечи
Федора Тарасовича легли новые обязанности, требовали от него по-солдатски
прямых, ясных, решительных мер.
В пехотном училище, где лет шестнадцать назад учился Раздаев, курсанты
разыграли однажды лотерейный билет Осоавиахима на воздушную прогулку. Жребий
выпал Раздаеву. Десять минут ознакомительного полета над городом изменили
его жизнь: он заболел авиацией. Ему отказывали, возвращали рапорта, курсант
дошел до наркома, добился своего, стал летчиком. Неспешно всходя по