"Артем Захарович Анфиногенов. Мгновение - вечность " - читать интересную книгу автора

механика авиационного, каковым по должности и призванию был старшина, также
превращалось в слесарный инструмент: мушкой пистолета механик открывал
самолетные замочки типа "дзус", а нарезным каналом ствола - тамбур
железнодорожного вагона, если представлялся авиаторам случай ехать
железкой... Бензозаправщиков в степи не было. Самолеты заправляли горючим
вручную, ведрами и подойниками, и контакт с местным населением, по части
которого денно и нощно трудился старшина, был важен.
Шебельниченко имел основания не спешить на встречу с Котлубанью и,
напротив, горячо желать свидания с Нижне-Чирской.
- Гранат надо взять, - сказал старшина, поразмыслив: сопряженный с
опасностью рейд сулил определенные промысловые выгоды. - Запас патронов к
карабинам...
Загрузили "ЗИС".
Шебельниченко сел за руль рядом с Кулевым, помедлил, чего-то выжидая,
припал к баранке, гикнул - рванул машину с места в карьер.
Приволжская степь, безлюдная и тревожная, лежала под звездами. В
кромешной тьме то здесь, то там взлетали ракеты - беззвучные, яркие,
призывные прочерки по черному своду. "Как бесы под покровом тьмы", - думал
Кулев; зная умение немцев оглушать внезапностью, он ждал подвоха от каждого
куста, от каждой балки. На развилках ночной дороги лейтенант оставлял
кабину, уходил с картой вперед. Вдыхал, не замечая остроты и свежести,
полевые ароматы, вслушивался, не дыша, в ночь, ехал дальше по степи,
частично оставленной нашими войсками, но врагом еще не занятой.
Вдруг в стекло грузовика ударил сильный свет. Кулев с автоматом в руках
кубарем вылетел из кабины.
- Ложись! - прогремело над ним. - Пристрелю! Он рухнул как подкошенный.
В тот же миг из кузова дружно ударили автоматы его механиков.
- Отставить! - взревел голос рядом с Кулевым. - Убьет же... Свои!
Фары, ослепившие лейтенанта, погасли, механики прекратили пальбу.
- Стоять! - гремел голос. - Скаты пробью!.. Стрельбу отставить,свои!
- Бьешь своих да еще грозишься? - надвигался на голос ничего не видящий
Кулев.
- Огня не открывали!
- Да вас... как диверсантов!
- Огня не открывали! - твердил создатель инцидента. - Без техники
нельзя вертаться, вы это можете понять? - Он хоронился, должно быть, на
корточках, в тени своего кузова. - Дайте канистру бензина доехать, чтобы его
черти с потрохами кушали, капитана Жерелина, ведь в расход пустит!..
Кулев при упоминании этой фамилии как-то поостыл. Распорядился нацедить
канистру, спросил, хватит ли... Сбивчивые оправдания благодарных бойцов
слушал рассеянно. Даже не переспросил, тот ли это Жерелин.
"Не зацепился", - думал Кулев, снова трясясь в кабине. Напряжение,
державшее его с отъезда, после ночного эпизода спало.
Выдворенный из штаба Егошина, он снова попал в колею капитана Жерелина.
Жерелин, Жерелин, дамский угодник, смертельно напуганный июлем сорок первого
и умевший внушить начальству необходимость почтительного с ним обращения.
Высшая в его устах похвала: "Эрудированный товарищ!" Если появлялось в
газете сообщение об официальном обеде, "на котором присутствовали", Жерелин
обязательно сопровождал его тонкими рассуждениями о "ножичках и вилочках, в
которых запутаешься", случись туда попасть кому-нибудь из его слушателей или