"Ежи Анджеевский. Апелляция" - читать интересную книгу автора

все напрасно. Конечный, заснув, не проснулся бы даже от удара грома или от
землетрясения. Два других соседа Конечного по палате № 30 не реагировали на
храп, они проваливались в сон, как камни, брошенные в колодец:
полковник-пограничник, страдающий затяжной депрессией, и шестнадцатилетний
Рафал, у которого подозревали начало юношеской шизофрении и лечили ударными
дозами инсулина.
Так по-будничному пролетели у Конечного во вторник утро и первые
послеобеденные часы. Без четверти три он проснулся и уже двадцать минут
спустя, получив у дежурного врача Конарской ключ, поднялся наверх, в комнату
психолога. Поскольку там, несмотря на ранний час, было темновато, он зажег
верхний свет, с минуту глядел в окно на каштан, поредевший и пожелтевший со
вчерашнего дня, задернул тонкие занавески, зажег лампу и, достав из кармана
больничного халата тетрадь с шариковой ручкой, немедленно приступил к
работе.
В тот день он написал следующее:

Я, нижеподписавшийся Мариан Конечный, сын Яна Конечного и Анели
Конечной, в девичестве Кундич, рожденный 1-го мая 1926 года в деревне Калеты
Августовского уезда, по специальности технолог мясной промышленности, с 1964
года на пенсии, проживающий в О., на проспекте Победы д. 17, кв. 5б, а
теперь пребывающий на лечении в Городской больнице в Т. в психосоматической
клинике, под наблюдением гр. доцента доктора Стефана Плебанского - обращаюсь
в Вам, Гражданин Первый Секретарь, с огромной просьбой лично рассмотреть мое
заявление, поскольку я жестоко и невинно обижен, и хотя уже двенадцать лет
терплю преследования со стороны контрразведки и настрадался ужасно,
справедливости добиться мне не удалось нигде, поэтому обращаюсь к Вам,
Гражданин Первый Секретарь, и верю, что Вы по-отечески разберетесь в моем
деле и вынесете справедливый приговор, а также примете резолюцию, чтобы мои
безжалостные преследователи прекратили свои махинации, потому что, хотя я не
состоял и не состою в партии, но всегда верой и правдой служил Народной
Польше, никогда не был ничьим агентом или шпионом, а если совершал ошибки,
то по несознательности, поскольку я школу не кончал, хотя и очень хотел, и
всю жизнь старался расширять свое образование, поэтому не сердитесь,
Гражданин Первый Секретарь, если мне случится делать стилистические ошибки,
зато я буду стараться писать от всего сердца и рассказать всю правду, а вас,
Гражданин Первый Секретарь, еще раз прошу, ознакомившись с этим материалом,
вынести справедливый приговор, потому что я очень сильно и безвинно страдаю
и у меня больше нет сил так мучиться. Теперь я здоров благодаря стараниям и
заботе гр. доцента доктора Плебанского, но прежде чем приехать сюда, я все
время плакал и чувствовал себя очень плохо, а в таком состоянии, Гражданин
Первый Секретарь, со мной происходят ужасные вещи, такие страшные и жуткие,
что я и сказать не могу, чувствую, что у меня внутри чего-то слишком много,
но не знаю чего, и это так жутко и страшно, порой мне кажется, что у меня
внутри холодный погреб, а в другой раз - раскаленный котел, я тогда думаю,
что вот-вот загорюсь и во мне будет бушевать пламя, кости у меня слабеют,
как будто они из воска, пусть Бог простит моим преследователям мои обиды,
сам я простить не могу. Гражданин Первый Секретарь, я забыл указать: когда
мне кажется, что внутри у меня погреб, с костями происходит обратное, они
сразу начинают мерзнуть и твердеть, это действительно жутко и страшно, мне
приходится прилагать огромные усилия, чтобы не сойти с ума, но подобное