"Ежи Анджеевский. Апелляция" - читать интересную книгу автора

напряжение очень ослабляет, и после такого усилия я очень слаб и поэтому
легко волнуюсь и чуть что - плачу, а после каждого плача чувствую себя еще
слабее, иной раз едва могу устоять на ногах, руки у меня дрожат, я вынужден
сесть и ничего делать не могу, даже по дому, потому что с тех пор, как я на
пенсии, то есть с 1-го января 1964 года, домом занимаюсь я, моя жена, Галина
Конечная, в девичестве Томашевская, работает на железной дороге, в отделе
статистики и планирования, в Гданьске, у нас три сына, Александр, 1954 г.
р., Ян, 1955 г. р., и Михаил, 1957 г. р., жилищные условия у нас ниже нормы,
наша очередь на кооперативную квартиру подойдет в 1969 году, я все надеюсь,
что жена получит временную квартиру, но мои преследователи тайно и коварно
мне в этом препятствуют, так что мы с женой и сыновьями живем у шурина,
жениного брата, гр. Виктора Томашевского, квартирка маленькая, две комнаты с
кухней, метраж тридцать четыре метра, к тому же шестой этаж, так что вода не
всегда доходит вследствие недостаточного давления, иной раз целый день краны
пустые, а воду набрать можно только поздно вечером или, еще лучше, ночью, у
шурина Виктора Томашевского тоже трое детей, сын и две дочки, он тоже из-за
хронического радикулита уже на пенсии, по профессии он миколог, так что ему
и на пенсии неплохо живется, все время подрабатывает, но нам с женой ничего
от него не надо, свою долю за квартиру и другие услуги мы вносим, и
стараемся так вести хозяйство, чтобы сводить концы с концами, но жить в
одной квартире даже с самыми близкими родственниками очень тяжело,
культурный человек устает от общей кухни, а мой шурин вспыльчивый, да и
выпить любит, когда переберет - у него боли начинаются и он скандалит по
любому поводу, а наши жены, моя то есть и его, Уршуля, тоже нервные и особой
нежности друг к дружке не испытывают, от таких ссор и скандалов больше всего
страдают дети, я единственный пытаюсь улаживать эти разногласия, и в
результате нервы у меня расшатаны, но я бы вынес вещи и похуже,
недоразумения случаются в любой, даже самой приличной семье, главное то, что
мои преследователи коварно проникли в мое ближайшее окружение, к ближайшим
родственникам, и так ловко их опутали хитрыми махинациями, что, про жену не
скажу, мне не в чем ее упрекнуть, она хорошая жена и мать, немного, правда,
неряха и мужское общество любит, но не слишком, так что я ее ни в чем дурном
не подозреваю, но шурина и, пожалуй, невестку они поймали в свои сети,
вначале я ни о чем не догадывался, но потом, когда те, из контрразведки,
стали действовать все более нагло, следя за каждым моим шагом, чтобы меня
передразнивать, вот тогда я, Гражданин Первый Секретарь, в один из дней 1964
года немного проспал и остался один в комнате, жена на работу ушла, а
сыновья в школу, значит, я перед завтраком, чтобы освежиться, побрызгал
волосы одеколоном фирмы "Виола" в Гливицах и причесался перед зеркалом, а
потом пошел в кухню, чтобы подогреть молоко, и вот иду по коридору, смотрю,
дверь в комнату шурина приоткрыта, обычно же он ее закрывает, я как глянул
туда - у меня сразу мороз по коже, дыхание перехватило, я весь покрылся
холодным потом и такая начала меня бить дрожь, что пришлось на минутку
прислониться к комоду в передней, чтобы не упасть. А потрясло меня,
Гражданин Первый Секретарь, то, что мой шурин, точно так же, как я,
побрызгал волосы одеколоном и, как я, причесывался, стоя перед зеркалом, я
даже не знал, Гражданин Первый Секретарь, кого мне в тот момент больше жалко
стало: себя, поскольку враг вторгся уже ко мне в дом и бесстыже использует
члена моей семьи, или его, поскольку он продался, как Иуда, а если даже и не
продался, во что трудно поверить, то малодушно поверил вражеской клевете,