"Сьюзен Андерсон. Бэби, я твой " - читать интересную книгу автора

- Да, не повезло, - подтвердила Кейли. Потом повела плечами, словно
отодвигая от себя чужое несчастье, и весело добавила:
- Ничего, переживешь, ты крепкая. - Она взяла с маленького столика в
прихожей хрупкую статуэтку и повертела в руках, бесстрастно разглядывая ее,
потом снова посмотрела на сестру. - Дело в том, Кэтрин, - она осторожно
поставила фигурку на место, - что у меня оч-чень серьезные проблемы.
"Ну конечно, сюрприз!" - Кэтрин с горечью повторила про себя только
что произнесенное сестрой слово. Да, она осуждала себя за сарказм, но не
испытывала к Кейли никакого сочувствия. Ведь не случайно она поселилась
подальше от нее, насколько это возможно в Соединенных Штатах, где все
близко из-за хорошего сообщения.
Кэтрин всегда приходилось заниматься семейными проблемами. Когда и как
это началось, теперь и не вспомнишь, но, похоже, причина в одном: чтобы
какое-то дело было сделано, надо найти того, кто захочет им заняться. Кроме
нее, в их семье добровольцев не находилось. Отец дома не сидел. Он мотался
по стране, пытаясь реализовать очередной план быстрого обогащения. Отец
всегда придерживался принципа: каждый отвечает за себя, и к черту все
остальное. Мать была глуховата и много лет почти безвылазно жила в какой-то
фундаменталистской религиозной общине, выныривая оттуда только для того,
чтобы напомнить Кэтрин и Кейли об опасностях, подстерегающих тех, кто
выставляет напоказ свое греховное тело. Мать твердила об этом с тупым
упорством, а до остального ей не было никакого дела, поэтому Кэтрин
приходилось следить за оплатой счетов, за тем, чтобы на столе была еда. Все
заботы о доме лежали на ней, равно как и проблемы Кейли - сестры-близняшки,
которая то и дело попадала в невероятные ситуации.
Когда Кэтрин была подростком, ей хотелось, чтобы мать перестала читать
нотации. Из-за них она, Кэтрин, стала стесняться собственного тела, а
Кейли, наоборот, открывала его больше, чем следовало. Сестра решила для
себя: что запрещают, то и делай, пока самой не надоест!
Кэтрин становилось нехорошо при мысли о поступках Кейли. Необузданные
выходки сестры отнимали все силы. Кейли редко думала, прежде чем сделать.
С годами терпения у Кэтрин поубавилось, но нельзя отрицать, что, как и
собака Павлова, она должным образом отреагировала на знакомое раздражение.
То есть тут же начала обдумывать, что же понадобилось от нее сестре на этот
раз. Кэтрин подавила вздох и наклонилась за чемоданом.
- Ну пошли на кухню, - устало пригласила она, - расскажешь, что
произошло.


***

- Ты услышала что? - переспросила она через несколько минут. Желая
услышать вразумительный ответ, Кэтрин впилась взглядом в лицо сестры.
- Готовилось убийство.
- Боже мой, Кейли! Значит, я правильно расслышала. - Кэтрин снова
повернулась к плите, чтобы поставить чайник. Потрясенная, она чувствовала,
что пальцы ее совершенно не слушаются. Когда Кэтрин несла чашки к столу,
они тоненько дребезжали на блюдцах, а солнечный свет, проникавший через
тонкие занавески, казался нестерпимо ярким. - Когда? Где? Кого?
Кейли тупо посмотрела на расписанную цветами чашку, потом подняла