"Леонид Андреев. У окна" - читать интересную книгу автора

- И только. Чего же еще?
- А я не так думала. Я думала, у нас другая жизнь, не так, как у нас.
Книжки читаете и все говорите так тихо, благородно, и все о хорошем,
чувствительном.
- Читал я и книжки, да что в них толку? Все выдумка одна.
- А божественное?
- Кто же теперь читает божественное? Купцы одни, как нахапают побольше,
так божественное и читают. А у нас и без того грехов мало.
- И не скучно вам так-то, все одному да одному?
- Чего же скучать? Сыт, одет, обут, у начальства на хорошем счету.
Секретарь прямо говорит: примерный вы, говорит, чиновник, Андрей Николаевич.
Кто губернатору доклады переписывает - я небось!
- Да вам же скучно без людей?
- Да что в них, в людях? Свара одна да неприятности. Не так скажешь, не
так сядешь. Один-то я сам себе господин, а с ними надо... А то пьянство,
картеж, да еще начальству донесут, а я люблю, чтобы все было тихо, скромно.
То же ведь не кто-нибудь я, а коллежский регистратор - вон какая птица, тебе
и не выговорить. Другие вон и благодарность принимают, а я не могу. Еще
попадешься грешным делом.
Но Наташа не удовлетворялась. Она хотела знать, как живут у них, у
чиновников, жены, дочери и дети. Пьют ли мужья водку, а если пьют, то что
делают пьяные и не бьют ли жен, и что делают последние, когда мужья бывают
на службе. И по мере того, как Андрей Николаевич рассказывал, лицо Наташи
застывало, и только прихотливая морщинка на низком лбу двигалась с
выражением упорной мысли и тяжелого недоумения.
- Прощайте, - тихо говорила Наташа и уходила. А он, поцеловав ее
холодную, неподвижную щеку, думал: "Чего ей надо? Только тоску на людей
нагоняет".
Раз летом они долго сидели в хозяйственном саду и потом вышли на берег.
Солнце зашло в облаках, и только узкая багрово-красная полоска горела на
горизонте, обещая назавтра ветер. Вода была неподвижна, и им сверху
казалось, что они смотрят не в реку, а в небо. На том берегу на много верст
тянулись бакши, и соломенный шалаш сторожа чуть белел на земле, казавшейся
черной от контраста с светлым небом. Недалеко от шалаша горел костер, и
пламя его поднималось вверх прямым и тонким лезвием, как от восковой свечи.
Со стороны садов пахло лежалыми яблоками и свежескошенным сеном. На улице
ударил в колотушку сторож, вышедший на ночное дежурство, и галки, облепившие
высокие ракиты, зашумели листьями и подняли долгий, несмолкающий крик. И
снова настала тишина.
- В каком ухе звенит? - спросила Наташа и наклонила голову, боясь
потерять этот тоненький, звенящий голосок.
- В левом, - невнимательно ответил Андрей Николаевич и не угадал. Но он
и не старался об этом, - тихий вечер расположил его к такой же тихой грусти
и размышлениям о жизни. Следя прищуренными глазами за костром, он ощупью
достал портсигар и закурил, и дым легкими колечками поднимался и таял в
воздухе, полном прозрачной мглы. Не торопясь, прерывая себя долгими минутами
молчания, Андрей Николаевич стал говорить о том, какая это и странная и
ужасная вещь жизнь, в которой так много всего неожиданного и непонятного.
Живут люди и умирают и не знают нынче о том, что завтра умрут. Шел чиновник
в погребок за пивом, а на него сзади карета наехала и задавила, и вместо