"Леонид Андреев. Когда мы, живые, едим поросенка" - читать интересную книгу автора

слово поверю, что действительно тремя несчастными стало меньше. Поверю с тем
большей охотой, что гусь уже подарен, и мне это ровно ничего не стоит.
Каждый день я вижу мир таким, как он есть, и это мне страшно надоело. Теперь
на три дня я хочу видеть мир таким, каким он мог бы быть, и заранее приношу
благодарность всем тем, кто так или иначе будет содействовать иллюзии.
Когда я впервые прочел о том, что Марс делает попытки вступить в
сношения с Землей и Земля намерена отвечать ему, мне в первую минуту
показалось это очень целесообразным со стороны Земли. Есть веские основания
думать, что на Марсе давно уже введено всеобщее обучение, а при этом условии
не было ничего мудреного, если бы земной газетный лист проник в марсианскую
деревню - и компрометировал бы Землю в глазах тамошних жителей. Но потом я
понял, что этой беды довольно легко избегнуть: для этого стоит только
посылать ежедневно по одному рождественскому номеру русских газет, - если
после этого с завтрашнего дня не начнется эмиграция марсиан на Землю, то,
стало быть, они ничего не смыслят в хорошем. Если уж это не хорошо - так
чего же им нужно?
Опять-таки я не шучу. Как поросенок, как визит и карточки - так же
вполне необходимым и целесообразным представляется мне существование особого
рождественского номера газеты. Праздник не только был бы не полон, но его
совсем бы не было, если бы, заглянувши утром в газету, я, по обыкновению,
наткнулся бы на всякую гадость. Как человек, у которого в жилах течет не
молоко, а кровь, я не в силах остаться равнодушным к несчастью ближнего и
дальнего, и в то же время - имею же право я на отдых. И я прошу, я требую,
чтобы меня обманули. Скройте от меня все темное - от него давно уже мраком
застилаются мои глаза. Дайте мне светлое: дайте мне радостное, - я жажду его
всей моей наболевшей совестью современного человека. Выдумайте его!
И это будет обманом, но не ложью, ибо выдумать хорошее - значит уже тем
самым создать его. Мы давно и далеко ушли от непосредственного познания
жизни и людей и знаем их такими, какими они отражаются в глазах излюбленных
наших писателей и художников. Человек, которого мы встречаем на улице,
представляет для нас меньшую реальность, нежели тот же человек, изображенный
в книге, и, прежде чем преисполниться к человеку жалостью или любовью, мы
должны отдать его для соответствующей обработки писателю. Это, конечно,
дурно, но не особенно, ввиду значительного количества писателей, а затем -
это неотвратимо, как бы мы ни сердились. На днях характерный в этом
отношении случай произошел в Петербурге. В одну из тамошних газет было
прислано письмо с просьбой о помощи, и составлено оно было достаточно
художественно.
"Милая и дорогая редакция, - писала якобы двенадцатилетняя девочка,
бабушка очень просит, нельзя ли напечатать в милой газете и попросить добрых
людей помочь немножечко... Бабушка очень старенькая: глазки плохо видят,
ушки не слышат, спинка совсем согнулась..."
И добрые люди, спокойно проходившие, наверно, мимо тысячи искривленных
бабушек, отозвались на художественное письмо - и даже ночью к маленькому
домику подвозились кульки и кулечки. А потом оказалось, что бабушка эта
типичная пройдоха.
Так обманите же нас получше - миленькие писатели!