"Николай Андреев. Трагические судьбы. Как это было на самом деле " - читать интересную книгу автора

гаишник, водитель чертыхнулся: с чего вдруг, не нарушал же ничего. Тут
Сахаров слышит, как скрипнули задние двери, оглядывается: с двух сторон в
машину влезают двое, показывают алые книжечки с буквами: "МВД", но было
понятно, что они совсем из другой организации. После чего приказывают
водителю: "Следуйте в прокуратуру СССР. Пушкинская, 15". Водитель без слов
трогается. Тут только Сахаров обращает внимание, что на мосту пустынно -
движение перекрыто.
Проезжали мимо телефона-автомата, Сахаров просит притормозить, чтобы
позвонить жене. Реакция людей из органов молниеносная, кричат водителю: "Не
останавливаться!"
Вкатывают во двор прокуратуры. "Волга" замирает, Сахаров выходит, его
тут же окружают мощные ребята и ведут в здание, в высокий кабинет, на двери
которого табличка: "Заместитель Генерального Прокурора СССР А. М. Рекунков".
Позже Сахаров пытался вспомнить его лицо и не мог - нечто расплывчатое,
кисельное. В стороне сидело несколько человек, но на протяжении всей беседы
они молчали.
Рекунков, проникшись историчностью момента, торжественно чеканит: "Мне
поручено объявить вам указ президиума Верховного совета СССР". И зачитывает
указ о лишении академика правительственных наград. Без паузы сообщает
скороговоркой: "Принято решение о высылке Сахарова из Москвы в место,
исключающее его контакты с иностранными гражданами". Поднимает голову:
"Таким место выбран город Горький, закрытый для посещения иностранцев.
Пожалуйста, распишитесь в том, что вы ознакомлены с указом". Сахаров видит
текст, подпись Брежнева, дата не проставлена. Он пишет на указе: "Я
отказываюсь возвратить присужденные мне ордена и медали, считая, что они
присуждены мне в соответствии с заслугами".
Сахаров позже очень переживал, что в тот момент о многом не спросил,
многого не потребовал. Не то чтобы растерялся, но не сообразил. Понять его
состояние можно: насильственный поворот судьбы, мысли вразброс. Да и не
сразу оценишь, кто ты теперь и в какую ситуацию угодил. А вопросы нужно было
задать жизненно важные, например, такой: на каком формальном основании
принято решение о высылке? Даже по советским законам должен состояться суд -
почему его не было? Понятно, что суд при любом раскладе вынес бы академику
приговор, сочиненный в ЦК. Сахарова не первого высылали за несогласие с
режимом, но всегда это было обставлено процедурой законности: судебное
заседание, обвинение, защита, вызов свидетелей.
Но вариант суда власти отбросили: дело длительное, внимание мировой
общественности обеспечено надолго. Запад усилил бы давление. А высылка по
указу - дело скорое, утром Сахаров в Москве, вечером - на берегах Волги. Еще
в 1973 году Андропов обрисовал возможные последствия подобной операции:
"Разумеется, указанная акция вызовет шум на Западе, возможно, новый всплеск
антисоветизма, известное недовольство в некоторых братских партиях и у
прогрессивных людей. Будут разговоры и среди некоторой (небольшой) части
советских людей. Но все это не станет долгосрочным явлением и будет носить
временный характер". Забегая вперед, отметим, что глава КГБ просчитался: и
недовольство прогрессивных людей всего мира и разговоры советских людей
продолжались все семь лет горьковской ссылки.
Повод для высылки Сахарова - его выступление с протестом против
вторжения в Афганистан. Виктор Гришин, член Политбюро ЦК КПСС, считает
иначе: "Об академике А. Д. Сахарове писали и говорили, в том числе и он сам,