"Иво Андрич. Пытка" - читать интересную книгу автора

безукоризненно одетым, не суетиться, быть обходительным, но и свое
достоинство соблюдать. Это, мол, можно, извольте. А этого, весьма сожалею,
нельзя! И конец делу! А с чиновниками? Тут-то вот и нужна уверенная и
крепкая рука. Эх, будь я у них начальником!
Газда Андрия поднимается с кресла.
- У меня бы не было ни опозданий, ни беспорядка, ни взяток, ни
лодырничанья. Понимаешь? Все бы шло как часы, повторяю, как часы. Кому
порядок не по нраву - вон! Несмотря ни на протекцию, ни на что! Без всякой
пощады!
Он с наслаждением повторяет последние слова. Поправляет упавшую набок
прядь волос, прикрывающую лысину, сызнова закуривает потухшую сигарету,
усаживается в кресло и продолжает мягким и значительным тоном:
- Или надо идти на доклад к самому королю. А что может этакий
чиновничишка сказать королю о положении в городе, о настроении народа?
Только и может, что кланяться, щелкать каблуками да поддакивать всему, что
от него потребуют. А тут как раз и нужен человек, который бы мог в
определенный момент, понимаешь, в определенный момент занять твердую позицию
и сказать: "Ваше величество, это невозможно". - "Что, как так невозможно?" -
"Невозможно, ваше величество, потому-то и потому-то, оттого-то и оттого-то".
Газда Андрия снова встает, меняет голос и движения, представляя то
короля, то городского голову. Произнося реплику короля, он гасит сигарету.
Это означает конец сцены. Чтение газеты продолжается. Ритмично позвякивают
спицы в руках жены. И так они сидят, пока не придет время ложиться.
На следующий вечер газда Андрия снова отбрасывает газету и спускает
очки на кончик носа.
- Вот, пожалуйста, смотри, что они тут пишут! "Любовные похождения
молодого торговца перед судом". "Сын богатого торговца в сетях расчетливой
красавицы". Вот какие недотепы бывают, ни бельмеса не смыслят. Бог ты мой,
до чего я в этих делах держался разумно и был неумолим и к себе, и к другим!
А ведь не то чтобы случая не было. Ого-го!
Щеточник чмокает губами и прищелкивает пальцами, а жена внутренне
содрогается и опускает глаза, чувствуя, что сейчас услышит что-то гадкое и
жалкое. Ибо ничто не было ей так страшно и отвратительно, как разговоры о
физической любви и его намеки и шутки по этому поводу. Однако муж с
довольным видом молчал и лишь снисходительно усмехался.
- И сам не знаю, с чего это. Ни франтом, ни повесой я отроду не был. И
столько есть мужчин покрасивее меня, - говорит щеточник, вопросительно
вглядываясь в глаза жены, - но женщины все чего-то липли ко мне. И притом
представить себе невозможно, какие женщины, из какого круга! Но меня с толку
не собьешь. Я всегда знал, чего хочу, когда и что могу себе позволить и
докуда идти. И всегда я это решал, а не они. Исключений ни для кого не
делал, хотя бы она была неземной красоты. Понимаешь?
И тут начинаются какие-то жалкие, двусмысленные и туманные истории его
любовных похождений, относящиеся ко времени его жизни на Дунае, о которых он
рассказывает без стеснения и в которых всегда одерживает триумф как великий
сердцеед, но при этом человек благоразумный и находчивый, удерживающий в
полном повиновении как собственные страсти, так и чужие желания. За
историями о хозяйках, каких-то немках, и их деверях, и шкиперских женах, и
ревнивых трактирщиках следует рассказ о графине из Будапешта, настоящей
графине, которая увидела его за работой, заприметила и несчетное число раз