"Иво Андрич. Напасть" - читать интересную книгу автора

вопрошающего и гневного изумления.
- Вставай и ложись на лавку, - сказал он, приподнимая ее, - а я схожу
за бабой Марой.
Женщина судорожно вцепилась в его рукав и, всхлипывая, запрокинула
голову.
- Ох, нет, нет! Ох!
Монах вырвал рукав, а женщина утихла. Стояла тишина, покуда они
рассматривали и оценивали друг друга. Впервые ему показались подозрительными
и эта поздняя гостья, и ее обморок.
(Здесь монахи, которые и прежде переглядывались и перемигивались между
собою, начинали вслух отпускать свои замечания.
- Вовремя ты сообразил, - холодно произносил Коларович.
Все смеялись, но фра Степан продолжал.)
Заметив, что она осторожно и медленно поднимает веки, фра Степан
схватил ее за руку.
- Слушай-ка, вставай да побыстрее! Что это за фокусы? Чего тебе нужно?
Женщина всхлипывала, громко и фальшиво, вжимаясь в тюфяк и подушку.
Тогда монах умолкал и растерянно глядел на женщину в своей постели, но, едва
та начинала лукаво приоткрывать глаза, наседал опять, гневно вопрошая, зачем
она пришла и что ей надобно, требовал, чтоб она встала и ушла. Наконец,
отступив в угол, закричал:
- Отступись, дьявол, от души крещеной! Во имя отца и сына...
Женщина согнулась под Незавершенным крестным знамением, точно под
ударом кнута. А когда монах вновь стал одолевать ее вопросами, призналась,
что пришла "так просто", и рассказала, чего добивалась своим приходом и что
ее к этому побудило.
Она была дочерью небогатого купца, почтенного и строгого человека; она
назвала имя, однако фра Степану его не доводилось слышать. В семье было
много детей, она - старшая. Отец с матерью мучили ее и били, не позволяя
встречаться с парнем, которого она полюбила. Отец однажды застал их во время
тайного свидания, избил и ее, и этого парня. Тот покинул ее и сейчас женится
на другой. Она совсем потеряла голову. Собиралась прыгать в колодец, потом у
нее появилась иная мысль.
В доме у них теперь настоящий ад - ссорится она с матерью, тетками и
родственницами, которые торчат там по целым дням. Отец не желает ее видеть и
угрожает прирезать у ворот, если она не перестанет его срамить. Мать
защищает ее от отца, однако, когда его нет дома, сама ругает. И все-то ей
внушают, будто она бесстыдница, готова сама к мужику в постель забраться,
даже к монаху на ложе залезть, настолько разошлась и потеряла честь и разум.
Расхристанная, неумытая и нечесаная, безвылазно сидела она дома и твердила в
ответ:
- Раз вы мне не дали к милому в постель забраться, к монаху лягу, назло
вам. То сделаю, чего никто до сих пор не делал, и знай я, что похуже и
пострашней, и такое б сотворила, только чтоб о вашем позоре повсюду молва
разнеслась.
На ее слова не обращали внимания, ибо женщины, ссорясь, не слышат друг
друга, а ее вообще считали придурковатой, не ведающей, что говорит. Однако
она составила свой план. И сегодня ночью, несмотря на строгий присмотр, ей
удалось сбежать. Теперь она исполнила свое намерение и сделала то, к чему ее
вынудили: легла на тюфяк к монаху.